Не успел Веллингтон занять место за выбранным столиком, как один из бойцов, более других румяный и потому добродушный, помахал ему рукой и крикнул:
– Эй, дедуля! Давай к нам, чего ты там один?
Веллингтон пожал плечами, дескать, а почему нет, и перешел за стол компании.
– А у дедули-то «девятка» за поясом, – заметил неприветливый савояр с худым хищным лицом и цепким взглядом черных, глубоко посаженных глаз.
– А кто нынче без ствола ходит, Сирс? Правда, дед? – вступился за гостя тот, что пригласил Веллингтона, наливая для него стакан стерха.
– Дай пушку заценить, дед! – потребовал Сирс. Веллингтон достал пистолет и передал назойливому бандиту, оставив магазин у себя.
– Ага, точно «девятка»! У меня глаз-алмаз!
Сирс открыл затвор, заглянул в ствол и, покачав головой, вернул пистолет владельцу.
– Плохо за пушкой приглядываешь, дедуля, в стволе нагар – причем очень старый.
– Давно не пользовался. Да мне и без нужды, – отмахнулся Веллингтон. – Так ношу, больше по привычке.
– А что, была привычка? – спросил полноватый савояр с недавно поврежденным ухом, на котором еще был наклеен пластырь.
– Уже и вспоминать не хочется, – улыбнулся Веллингтон.
– Тебя как зовут, дед? – спросил Веллингтона пригласивший его боец. – Вот меня – Парагон.
– А меня Руди.
– Отлично, Руди. Подстреленное ухо это Баландеш, молчаливый – Маккензи, а злая морда, который хотел твою «девятку» зажать, это Сирс.
– Да не нужна мне его «девятка», тем более такая ржавая.
– Ну да, знаем мы тебя, – возразил Баландеш и засмеялся вместе с Парагоном и Маккензи.
– А теперь выпьем за знакомство, – поднял стакан Парагон и все охотно к нему присоединились.
Едва Веллингтон поставил стакан, появилась Лаура и, прижавшись к нему теплым бедром, поставила перед гостем тарелку с соленьями и мясом.
– Ах, как она тебя обхаживает! – заметил Парагон, закусывая.
– Да я уже старый, – улыбнулся Веллингтон.
– Нет, не старый, – возразила Лаура.
– Почему ты знаешь? – спросил Парагон.
– Я чувствую, – сказала Лаура, кладя руку Веллингтону на плечо.
– Ну давай, иди, не мешай нам.
Лаура вздохнула и ушла, а Баландеш посмотрел ей вслед и сказал:
– Ты, Руди, для нее вроде последнего шанса.
И компания снова засмеялась.
– Хорошие вы ребята, – заметил Веллингтон. – А вот пили вы хоть раз настоящий коньяк?
– А чем тебе этот не настоящий? – щелкнул Сирс по бутылке с подкрашенной жидкостью.
– Это, парень, только видимость, потому и стоит гроши.
– Это не гроши! – возразил Парагон. – Пятьдесят бали это не гроши!
– Пятьдесят бали для коньяка – гроши, – возразил Веллингтон. – Лаура, поди-ка сюда!