Анна с самого утра почувствовала лёгкое недомогание. Отказалась от завтрака, в обед поклевала немного, а к вечеру её рвало. Появившиеся ещё год назад симптомы то затихали, то с новой силой скручивали в агонии её исхудавшее тело.
— Прямо не рвота, а гуща кофейная, — полушёпотом сказала Зинаида.
Старушка дотронулась рябой рукой до плеча зятя. Тот сидел за столом, как был, — в форме. Даже не переоделся с дороги.
Облокотился на стол и спрятал лицо в ладони. Видать, слёзы скрывал, только плечи слегка подрагивали. Любил Анну. Четвёртый год как женат, а всё одно — ни дня без неё прожить не мог. И она перед ним, как барвинок, стелилась, да вот только не оказалась такой же живучей.
— Может, за фельдшером послать? — тихо спросила тёща, хотя и знала, что это бесполезно.
Все предыдущие разы тот шумно входил, кидал куда попало своё драповое пальто, смеялся, говорил, что ничего страшного, мол, всё проходит, пройдёт и это. Не прошло. Становилось всё хуже и страшнее. Анна чахла, кожа её сделалась жёлто-синюшной, как у курицы, а вокруг глаз как будто синильником вымазано. Алексей и в Москву, и в Ригу её возил осенью, да всё без толку. Ничего не помогало. Иной раз полегчает Анне, так вся родня сразу вспоминает слова местного фельдшера Козлова. «Пройдёт и это», — говорили друг другу. Может, и вправду пройдёт? Порою слова обладают удивительной способностью. Они успокаивают и лечат. Но только в том случае, если человек сам верит в их силу. Если же веры нет, то дела идут всё хуже и хуже, и те же самые слова, что окрыляли и давали надежду, начинают раздражать. Последние месяцы никто в семье уже не пытался приободрить Анну, да и ей самой не хотелось слушать пускай и сладкую, но ложь. Всё чаще она оставалась один на один со своей болезнью.
Зинаида снова тронула зятя за руку.
— Так что?
Алексей убрал ладони от лица. Взглянул на тёщу стеклянными от безысходности глазами.
— Что?
— Я насчёт врача. Вениамина Павловича позвать?
Майор только рукой махнул. Хотя и понимал — нужно что-то делать, ведь не оставишь, как есть. А что делать? Всё, что было в его силах и в его власти, он уже сделал. Но смириться и ждать он тоже не мог. Встал из-за стола и, до скрипа продавливая половицы, прошёлся по комнате. Сначала в одну сторону, затем обратно.
Подумать только — весь город у него в руках, вся власть. Скольких оборотней на чистую воду вывел, скольких бандюг на этап поставил, а справиться с болезнью жены не может. И что это за болезнь такая, чёрт бы её побрал, которую вылечить нельзя?! Паулс Страдиньш в Риге объявил Анне страшный диагноз, как приговор: рак желудка. И тот ничем помочь не смог, а ведь светило — не чета местному коновалу, Венечке Козлову.