Завьялов стоял у стола, разглядывал клинок и вспоминал, как ещё совсем пацаном лежал на овчине в пещере Машука, выпив травяного зелья. Страшно было тогда аж до жути. Он прислушался к своим ощущениям — страшно ли ему теперь? Посмотрел на тело Круглова. Нет, не страшно. Наоборот, внутри свербело, и ему хотелось быстрее начать ритуал. Тогда время тянулось, будто расплавленная смола, а сейчас всё скрутилось, сжалось в пружину. Странная штука — время. На воле оно по-другому идёт, незаметно. А тут что ни день — вечность.
Круглов дёрнулся и скосил на Павла глаза. По-рыбьи выпученные, с жёлтыми белками.
— Слы-ы-ыш-ш-шь… Паря… Пош-ш-шутил… Я…
Зек дёрнул рукой, видать, чувствовал, что хана ему, хотел приподняться, покалякать душевно, зацепиться за жизнь.
— Ч-ш-ш-ш, — Паша положил ладонь на плечо Круглого. — Тихо, тихо, дядя. Ты же мужик. Встретишь, как полагается.
Круглый закрыл глаза и дёрнулся. Издал нутром нечто похожее на всхлип и на рык одновременно. Заплакал. По носу его пробежала тонкая струйка, зацепилась за кончик, повисела и упала на стол.
Паша думал о чём угодно, только не о том, что будет, когда его завтра увидят в окровавленном ватнике. А потом хватятся пропавшего зека. Неважно, другого такого случая может и не представиться. А телогрейку и отстирать можно. «До утра высохнет, если на трубу от буржуйки накину», — подумал Пашка и положил руку на затылок Круглова. Шепча по памяти прабабкины заклинания, сделал неглубокий надрез по всей длине позвоночника. Круглов невнятно замычал и попытался снова приподнять руку. Паша ещё раз провёл ножом по заполненному кровью надрезу, теперь с усилием нажимая на рукоятку.
Дело оставалось за малым. Вынуть позвоночник, зажав его с двух сторон, чтобы ни одна капля спинномозговой жидкости не пропала. Разогреть воду, но так, чтобы она не закипела. Сцедить туда прозрачный ручеёк из трубчатого канала, дать отстояться и выпить. А позвоночник лучше всего закопать в землю. Правда, земля сейчас мёрзлая, на это уйдёт куча времени, а Завьялову нужно до подъёма попасть в барак…
* * *
— Круглов!
Старшина выдохнул в морозный воздух очередную фамилию и шмыгнул носом. Выругался. Над шеренгами поднимался пар; серая масса топталась, согревая ноги. Никакого Круглова не было ни видно, ни слышно.
— Круглов!
— Нет его, — кто-то подал голос.
Всем велели оставаться на холодке.
— А ну сложились все!
Первые ряды присели как подкошенные, за ними следующие. Кто-то из зеков дернул Завьялова за рукав.
— Да садись ты!
Павел сел на корточки.
— Бошки! Бошки!
Между рядами уже ходил конвойный, орудуя прикладом. Ткнул Пашке в плечо.