Постепенно оцепенение прошло, звуки вернулись. Манфред заставил себя ещё раз прочесть надпись, вживаясь в каждую букву.
— Этого быть не может. Я не помню. Я этого не помню… Абсурд…
Он не договорил. Ему пришла в голову спасительная мысль, и он ухватился за неё, пытаясь хоть как-то объяснить эту дурацкую, фантастическую ситуацию, связать её с реальностью. Это однофамилец! Ну конечно, это его однофамилец!
Манфред прокрутил в голове эти слова, как мантру, собираясь произнести вслух, но Ракеш опередил его.
— При всём желании вы не можете этого помнить. Память о собственной смерти и есть абсурд. Поэтому вы в первую очередь и вспомнили гибель ваших товарищей на Эйгере — самое яркое, что всплыло в вашем сознании. А сюда я привёл вас по ряду причин: во-первых, чтобы ещё раз доказать вам, что я не лгу и хочу вам помочь. Во-вторых, чтобы вы не питали иллюзий по поводу того, что вспомнили сегодня… Я имею в виду Бернские Альпы. Ну да, да, это было на самом деле, и было именно с вами. Ну и наконец, в-третьих, чтобы подготовить вас к тому, что вам предстоит увидеть и услышать в дальнейшем. Какими бы дикими и противоестественными ни казались вам факты, которые будут приоткрываться, все они происходили на самом деле.
Манфред приложил руку к груди, как будто боялся, что сердце не выдержит. Потянул ноздрями, почувствовав сырой воздух, а вместе с ним еле уловимый запах разлагающейся листвы, влажной коры деревьев и земли. Ракеш, всё это время наблюдавший за Манфредом, усмехнулся.
— Можете не переживать, вы не призрак и не зомби. Мало того, вы абсолютно здоровы, если не считать потери памяти. А теперь вам нужно вернуться в отель и отоспаться. Завтра утром мы вылетаем в Страсбург.
— Что там? Очередная могила? — Манфред пытался шутить. Получилось мрачно и безысходно.
— Что меня связывает с Франкфуртом? Я жил здесь?
Ракеш кивнул.
— Да, сразу после войны.
Манфред обхватил руками голову. То, что он услышал, казалось ему невероятным бредом.
— Какой, к чёрту, войны?!
— Второй мировой, — ответил Ракеш, прекрасно понимая, что Манфреду эти уточнения ни о чем не говорят. Поэтому он добавил: — Она закончилась шестьдесят лет назад.
— Дьявол! Чёрт! Чёрт, этого не может быть, понимаете?! Этого просто не может быть. Кто там… — Манфред показал на надгробную плиту, — кто там лежит, Ракеш?
Ракеш только пожал плечами.
— Я не мог присутствовать на похоронах. Меня в шестьдесят втором и на свете ещё не было. Знаю только, что Лист сорвался со скалы где-то в Альпах. Тело его так и не нашли, поэтому хоронили пустой гроб. Положили пару крючьев, ледоруб… Что ещё кладут в таких случаях? Не могу сказать точно. Я сам знаю об этом только с чужих слов.