Вопросом, почему именно Кавказ, Завьялов уже не мучился. Достаточно того, что путь уже определён, а кем — неважно. И если этот кто-то упорно говорит, что линию фронта нужно перейти именно на Эльбрусе, значит, так тому и быть.
Ещё немного, и Машка окончательно поправится. Родственники успокоились, и совсем скоро отпадёт необходимость в его визитах. И тогда снова лагерь. А оттуда уйти будет крайне сложно, просто сил не хватит. И времени.
* * *
В очередной приезд к Осипчуку Завьялов осмотрел Машу и вышел на веранду. Придал лицу озабоченный вид. Мать девочки заметила, что Паша недоволен, сама побоялась спросить и направила мужа.
— Ну, что там?
— Андрей Михайлович, в общем, Маша справилась, но… Думаю, что это ещё не всё.
— Ты о чём?
— Ну, рубцы и фиброз — это нормально, если останутся. Но очаги ещё… А там бактерии… Если снова будут размножаться, возможен рецидив, дело такое.
— Ну, ты скажи, что нужно, Завьялов. Лекарства какие… Или ещё чего?
— Я не знаю. Вам бы со спецом поговорить, снимки сделать… Я же не врач. Могу посоветовать подышать девчонке. Но мне травы нужны, а их тут нет. Это нужно туда, за водохранилище ехать, — Пашка махнул рукой в сторону плотины.
Завьялов знал, что Коваленко не одобрит подобных поездок. И так уже на Пашку исподлобья смотрит. Сколько он сюда ездит? Месяц, если не больше. Последний раз, провожая из лагеря машину, лично подошёл, заглянул в открытое окно и сказал: "Я смотрю, ты там совсем прижился, Завьялов. Смотри не залечи ребёнка". Пашке без труда удалось навязать Осипчуку чувство тревоги, и Михалыч пообещал, если нужно, переговорить с начальником лагеря.
— Нужно, гражданин начальник. И чем скорее, тем лучше.
— Завтра же и решу, — заверил Осипчук.
На следующий день начальник строительства получил разрешение, и Павла в сопровождении двух конвойных переправили по плотине через Волгу и дальше, на восточный берег водохранилища, к наполовину затопленному Леушинскому монастырю.
Добирались на лагерной полуторке — Пашка с одним из вертухаев в кузове, второй в кабине вместе с водилой. Вместо положенных для подобных случаев энкавэдэшников Коваленко отправил для конвоирования "политического" двух вохровцев. Не таких матёрых, как чекисты. Эти только на объектах торчали, да по периметру шастали. Пашка расценил это не иначе как фарт.
Дорога закончилась задолго до монастыря. Дальше — только непролазная жижа, плавни и ручьи. Водохранилище начали заполнять ещё в сорок первом, и теперь, даже летом, грязи вокруг было столько, сколько обычно случается по весне. Завьялов сидел в кузове напротив лузгающего семечки Глеба Дягилева. Слышал, как в кабине второй вохровец Прохор ругался с водилой.