Убийца направил ствол на спящего младенца.
Ребекка в ужасе вскричала:
— Нет!
Она выстрелила, заранее приготовившись выдержать отдачу мощного револьвера. Пуля задела плечо жирного вьетнамца. Тот выругался и переключил внимание с девочки на Ребекку. Ей не удалось даже сбить его с ног. Руки у Ребекки дрожали, в глаза стекал пот, застилая взгляд. Она знала, что ее второй выстрел должен быть удачнее первого, и надо торопиться, пока вьетнамец не пришел в себя и не вскинул свой автомат.
В спальню ворвался еще один человек. Ребекка подумала, что это, должно быть, Джед, но увидела белые, как снег, волосы и АК-47 в руках. Я погибла… Мы все погибли…
Вторжение напарника отвлекло вьетнамца. Ребекка воспользовалась этим и выстрелила еще раз.
Вторая пуля попала вьетнамцу в ногу. Он упал, стиснув зубы, но немедленно перевернулся и вскинул автомат.
Белоголовый человек закрывал дверной проем. Ребекке было некуда бежать. А между ней и ребенком — вьетнамец. Каким надо быть законченным мерзавцем, чтобы выстрелить в ребенка?
Она не могла оставить Май на верную смерть.
И еще она знала то, что было неизвестно ни вьетнамцу, ни белоголовому: в ее револьвере кончились патроны.
«Здесь только два патрона», — сказал ей друг деда, вручив револьвер.
Все это промелькнуло в голове Ребекки за долю секунды, потребовавшуюся вьетнамцу, чтобы определить цель.
Она метнулась под кровать.
Но выстрелил белоголовый. Не в Ребекку — во вьетнамца. Ребекка протянула руку — схватиться за расшатанное бюро Джеда. И повернула голову к распростертому телу. Грудь того была вся в крови. Ребекка слышала, как этот человек упал на пол — молча, с окончательностью, от которой Ребекку затошнило.
На кровати заплакал ребенок.
Она не имела понятия, что станет следующим шагом белоголового, поэтому старалась выдавить из себя слова — просьбы, мольбы — но у нее ничего не получалось.
Он опустил ствол, взял автомат в одну руку и медленно приближался к Ребекке.
— Вы должны взять ребенка и вашего друга и уехать из Сайгона, — сказал он с мягким французским акцентом. Он взял ее ладонь, дрожащую, холодную, влажную. — Теперь все зависит от вас. Вы поняли?
Она старательно вглядывалась в его лицо.
— Там?
— Я не сумел спасти ее. — Голос его дрогнул, а в глазах появились слезы. — Простите.
— Что… — Ребекка начала всхлипывать, стараясь сдержать волны приближающейся истерики. — Почему?
Француз нежно провел пальцами по ее губам.
— С вами все будет хорошо, — сказал он с твердой уверенностью. — Забирайте ребенка, забирайте вашего друга. И с рассветом уезжайте из Сайгона. Отправляйтесь домой.