А он воспользовался ее доверием, но — но это было так давно.
То, что она ему сегодня рассказала, лишило его душевного покоя. Человек, которого он ненавидел и боялся четырнадцать лет, оказывается, спас жизнь его дочери. С этим непросто свыкнуться. Это не укладывается в его собственную версию событий той ночи и обстоятельств возвращения Жана-Поля Жерара.
— Я в порядке, — сказала она ему и поняла, что в его присутствии ей спокойнее. А каково ему?
— Что это ты про какие-то игральные камушки?
— Ничего. Думала вслух.
Он с сомнением посмотрел на нее, но допытываться не стал. На принесенном им подносе были собраны эклектичные продукты из холодильника Томаса: голубцы из виноградных листьев, разогретая, хрустящая пицца, дымящиеся китайские пельмени, свежий аспарагус и мягкие хлебцы. Готовя ужин, Джед получил возможность разобраться в том, что поведала ему Ребекка о роли француза в той сайгонской ночи. Она молчала все эти годы не специально: просто не знала, что ранение не позволило ему видеть, что тогда произошло на самом деле.
«Кто, по-твоему, убил того вьетнамского ублюдка?» — спросила она.
«Ты».
Она изумленно переспросила: «Я?»
«Из того револьвера, что дал тебе друг Томаса из госдепартамента».
«Не думала, что ты знал про револьвер».
«Трудно не заметить в студенческом рюкзаке «Смит энд Вессон» тридцать восьмого калибра, дорогая».
«Теперь я догадываюсь. Ты подумал, что это я заставила Жерара убраться».
Джед кивнул.
Ребекка усмехнулась: «Если бы в револьвере была еще пара пуль, то, может быть, так оно и случилось бы».
Ах ты, мой герой, подумал Джед.
Ребекка прошла в дом, вымыла руки и возвратилась в сад с тарелками и вилками. Сев к столу, она насадила на вилку пельмень.
— Джед, мне очень жаль, что после Сайгона мы так толком и не поговорили. Думаю, было бы правильно тогда же выяснить отношения, но ты был ранен, я — обижена, зла на весь свет, убита горем… Если откровенно, то мне в те дни было не до «правильных» решений. Если бы нашелся кто-нибудь, кому можно было сбыть тебя с рук, я, наверное, послала бы тебе воздушный поцелуй и пожелала всего хорошего.
— Понимаю, — сказал Джед.
Она метнула в него взгляд, полный сомнения, так ли уж он хорошо понял, о чем она сказала. Ведь, по сути он предал ее. Зная, что Ребекка решила закончить второй курс в Бостоне, он, в своей Юго-Восточной Азии, предпочел интрижку с Там верности и половому воздержанию. То, что годилось для Ребекки, очевидно, не годилось для него: пресловутая двойная мораль. Да, он очень обрадовался, когда она приехала в марте. Там поняла расклад. В ее планы не входило, что Джед пригласит свою бостонскую подружку. Что она передумала за те долгие ночи, когда через стенку Джед и Ребекка занимались любовью, а она лежала одна, на последних месяцах трудной беременности?