Только когда его приперли к стене — убили Там, и некому было позаботиться о новорожденной дочери — только тогда Джед поступил по чести и взял ответственность за свои действия.
В двадцать лет Ребекка была беспощадна. Она считала, что за это Джеда мало даже посадить на кол. Если бы Там не погибла, разве признал бы он Май своей дочерью?
Но Там погибла, и он поступил как мужчина. И после, очевидно, по-настоящему полюбил Май. Они оба сильно изменились с тех пор, хотя Ребекка по сей день вся вскипает, стоит ей подумать о двадцатилетней себе и двадцатипятилетнем Джеде. Людям свойственно делать ошибки. Иногда ошибки непоправимые.
Да и сама она не святая.
Ребекка продолжала:
— Мне надо было немедленно рассказать обо всем, что произошло со мной, с Май и этим французом, но я честно думала, что ты сам все видел.
— Ребби, у меня в плече была дыра величиной с Род-Айленд…
— И на твоих глазах убили любовницу. Теперь я понимаю.
Джед поморщился при этих словах Ребекки. Ничего она не понимает. Но как рассказать ей о себе, о Там и Квентине? С чего начать? И имеет ли он право, после всех этих лет?
Порывистый ветер поднимал волосы Ребекки. Она потянулась за голубцом, положила фаршированный виноградный лист к себе на тарелку и наконец взглянула на Джеда.
— Джед, — сказала она, — я тебе не во всем призналась.
Он разламывал хлебец, крошил его в пальцах, внимательно смотрел на Ребекку и ждал.
Вздохнув, Ребекка открыла сумочку и вынула оттуда красный бархатный футляр.
Когда она вытряхнула его содержимое на стол, в глазах у Джеда потемнело.
Десять камней заблистали на неожиданно ярком закатном солнце.
— Ребби, объясни ради всего святого, что это?
Она облизала пересохшие губы.
— Я нашла это в сумке Там, когда мы вылетели на вертолете из Сайгона.
В сад тихо вошел Томас Блэкберн. С болезненным выражением на лице он подошел к столу и провел ладонью по рассыпанным девяти сапфирам и одному рубину.
— Дед, я сейчас тебе все объясню.
— Можешь ничего не объяснять, — сказал он. — Это Камни Юпитера.
Томас прогнал Ребекку и Джеда из сада, а сам налил себе стаканчик черничного вина, которое он по случаю прикупил прошлым летом во время поездки по восточному побережью. Тогда он чувствовал себя особенно одиноким и несчастным. Через четыре месяца после той поездки в его доме появилась Ребекка, задумавшая открыть в Бостоне студию графического дизайна. Но Томас понял, что не это главное. Ей надо было наконец разобраться в нем, в себе, в родном городе, в том, что значит для нее носить фамилию Блэкбернов, быть богатой, но бездомной, в свои тридцать с лишним лет.