И, конечно, оставалась Май. Зная Квентина, Абигейл не сомневалась, что тот захочет сам воспитывать ее. Даже вероятный скандал в обществе не остановит его от исполнения «долга». Он никогда не простит ее за то, что она лишила его надежды на жизнь в Бостоне вместе с Там. И еще он не знал: Абигейл обрекла на смерть хитрую маленькую сучку.
«Дорогая миссис Рид, — говорилось в ее письме, — я знаю, что вы сделали с моим отцом. Я знаю, что в Сайгоне у вас многочисленные связи с преступным миром. Я знаю, что похитителем бриллиантов на Ривьере были вы. Камни Юпитера у меня. Я нашла их среди ваших вещей перед отъездом из Франции в 1959 году. Вы можете получить их, и я забуду все, что про вас знаю, если вы вернете мне Квентина. Я люблю его, и он любит меня. Если бы не вы, он ни за что бы не бросил меня, но вы ему сказали неправду, вы оболгали меня. А теперь помогите мне, миссис Рид, и я буду хранить молчание».
Там всегда будет хранить молчание, не так ли?
Абигейл испытывала страх перед Жаном-Полем Жераром так много лет, что с новым интриганом решила разделаться быстро и наверняка.
Правда, она не знала, как поведет себя Джед.
А он так и не захотел увидеться ни с ней, ни с Квентином. Вместо этого он заявил, что Май — его дочь и дочь Там, трагической жертвы суровых, пагубных последних дней Южного Вьетнама, и отправился в Сан-Франциско.
Его мать сказала, что у Джеда имеются все документы на ребенка. Абигейл тешила себя мыслью, что Джед и Там переспали друг с другом и Джед поверил, что Май — действительно его дочь. Должно быть, это был легкий флирт. Джед из тех честных малых, которые не заводят шашни на стороне, — ведь он был по уши влюблен в Ребекку.
Но Ребекка, очевидно, поверила, что Май — дочь Джеда. Никто не удивился больше, чем Абигейл, когда Ребекка и Джед расстались.
Абигейл решила ковать железо, пока горячо, и поэтому сочла благоразумным держать Джеда в отдалении от Бостона. Она дала понять, что возражает против признания им отцовства незаконного ребенка-полукровки и что не желает даже видеть девочку. Он ответил так, как она и рассчитывала: у нее четырнадцать лет не было от него известий.
Даже если у Абигейл оставались сомнения, кто отец Май — Джед или Квентин, то увидев дочь Там воочию, она больше не сомневалась.
Она ввела девочку в дом, моля Бога, чтобы Квентин, воспользовавшись ее отсутствием, убрался куда-нибудь подальше.
Он остался.
Он сидел в кухне на прежнем месте, когда Май улыбнулась ему так, что Абигейл не могла не вспомнить о Бенджамине.
— Май, — сказала Абигейл, положив руки на плечи девочки, — это Квентин, кузен твоего отца.