Май…
Успокоенный и немного удивленный радушным приемом, который оказала мать дочери Джеда, Квентин задержал дыхание и уставился на девочку, борясь с собой, чтобы не заплакать. Все в ней напоминало ему о Там — о том, как много он упустил, тогда как Джед стал частью ее жизни. Это их дочь, дочь Там и Джеда. Квентин давно простил их. Ведь это он бросил Там. Во всяком случае, так она думала. Тысячу раз он говорил ей, что не разлюбит ее вовек. Даже отправляясь в Бостон ползать на брюхе перед матерью и умолять ее о помощи, он взял слово, что Там будет ждать его. Он за ней вернется или устроит ее приезд в Бостон. Она, наверное, не придавала его словам большого значения. В те годы столько американцев не скупились на подобные обещания своим туземным подругам. Возможно, в свои двадцать два она понимала его лучше, чем он сам, и почувствовала, что он никогда не вернется, даже если появится такая возможность. Сколько дней прошло, прежде чем она сошлась с Джедом?
Когда мать сообщила Квентину, что Там переехала к Джеду и ждет ребенка, его фантазии слетать в Сайгон и привезти Там поутихли.
Однако он не желал ей бед, как не желал потерять и Джеда. Джед был для Квентина все равно что старший брат.
Квентин считал, что и Джеда он бросил, как Там. Ведь можно было, несмотря на запрет матери, навестить его в Сан-Франциско на свой страх и риск, пусть даже Джед не пустил бы его на порог за все, что Квентин сделал с Там, пусть даже ему нелегко было бы посмотреть в глаза Май. Сам Джед, разумеется, не проявлял желания увидеться с Квентином в течение этих четырнадцати лет. Может быть, Джед возлагал на него вину за смерть Там? Может быть, он думал, что Там осталась бы жива, если бы Квентин женился на ней?
Однако Жан-Поль в 1974 году испытал мужество Квентина. Выяснилось, что Квентин трусоват.
— Рад тебя видеть, — сказал Квентин симпатичной родственнице. Голос его звучал надтреснуто, несмотря на все усилия Квентина казаться веселым. — Наконец-то.
Абигейл и Квентин Риды оказались гораздо дружелюбнее, нежели можно было заключить из нечастых рассказов отца. Они искренне обрадовались ей. Май с благодарностью приняла горячее молоко и в который раз разогретые оладьи, в то время как тетя Абигейл споласкивала посуду и ставила ее в мойку. Тетя так отличалась от своей сестры, бабушки Май, которая как-то объяснила, что Абигейл не интересуется Май по своим причинам, а вовсе не потому, что Май делает что-то не так. Абигейл, — сказала ее сестра, — весьма небезопасная женщина, отчаянно нуждающаяся в том, чтобы все вокруг оказывали ей знаки уважения и признания, но неспособная разглядеть собственные слабости. Бабушка Май любила повторять, что очень важно уметь разобраться в себе.