Как будто у него был выбор.
— Конечно, мама.
— Я собиралась прийти к тебе на службу, — сказала она, выводя его из садового павильона, — но потом решила, что о личном лучше поговорить в домашней обстановке.
Квентин ничего не возразил на то, что она считает свой дом и его домом. Она показала ему жестом на стул у белого металлического столика — стул, который он занимал с детства. Квентин покорно сел, молча глядя, как Абигейл наполняет два стакана только что приготовленным, чуть подслащенным лимонадом. На столе, как всегда была непременная тарелка с сахарным печеньем, запах которого смешивался с ароматами необычно большого для Бикон-Хилл сада. Из оранжереи уже были высажены тюльпаны, ирисы, глицинии, лилии и рододендроны. Чтобы высадить другие однолетние растения, надо было ждать лучшей погоды.
Абигейл вытащила из кармана защитной куртки, которую она всегда носила, занимаясь садоводством, сложенную в несколько раз газету.
— Сегодня утром я купила это по пути в аптеку и решила показать тебе, поэтому я тебя и позвала.
Она развернула газету и протянула ее Квентину. Рука ее при этом даже не дрогнула. Квентин тоже постарался скрыть волнение, когда увидел фотографии, занимавшие почти всю первую страницу популярной газеты. Он почувствовал, что бледнеет. Неприятно резануло в животе. Фотография слева была сделана в 1975 году — известный снимок американцев, спешно покидающих Южный Вьетнам. Все эти годы она не выходила у него из головы. На ней — двадцатиоднолетняя Ребекка Блэкберн с американо-азиатским младенцем на руках, поддерживающая серьезно раненого Джеда Слоана при посадке в военный вертолет всего за несколько часов до вступления коммунистических войск в Сайгон. На лице Ребекки тревожное выражение — смесь потрясения, ужаса, горя и решимости. Те же чувства испытывали многие, осознав, что надеждам, которые Южный Вьетнам связывал с американцами, пришел конец.
Фотография справа была недавней. На ней был изображен Джед Слоан, избивающий мотоциклиста, оскорбившего его четырнадцатилетнюю американо-азиатскую дочь, которая высунулась из лимузина дедушки. Взгляд Квентина задержался на Май Слоан. Он впитывал каждую деталь ее хорошенького личика необычных, особых очертаний. Он узнал в ней Там.
Там…
Прошло столько лет, а Квентин по-прежнему чувствовал, что она предала его, и не утихала грусть от того, что они потеряли друг друга. Она погибла в тот последний день в Сайгоне. А ее дочка — ребенок Джеда — осталась жива.
— Тебе больно смотреть на это, знаю, — резко проговорила Абигейл, забирая у него газету. — Как это Джед позволил, чтобы такое случилось… — Она замолчала и возмущенно втянула носом воздух. — Слов тут немного. К счастью, нас не упомянули, зато написали, что Ребекка Блэкберн возвратилась в Бостон. Боюсь, доберутся и до нас. Нам надо быть готовыми к этому, Квентин.