— Не знаю. Я никогда ее не видела, Жан-Поль. Сейчас ей четырнадцать…
Абигейл вдруг замолчала, и Жан-Поль понял, что она разволновалась. Чем больше она нервничала, тем уверенней чувствовал себя он. Абигейл — грозный соперник. Чтобы добиться желаемого, надо лишить ее душевного равновесия. Иначе она победит. Опять.
Он посмотрел ей в глаза.
— Верни мне Камни Юпитера.
— Жан-Поль, — сказала она шепотом, — оставь в покое прошлое.
— Не могу.
Жан-Поль повернулся и ушел под пристальным взглядом вьетнамца.
Абигейл неподвижно стояла, окруженная дорогостоящим антиквариатом, до тех пор, пока не услышала стук двери черного хода и потом, за окном, — шаги по брусчатому проезду. Затем, прижимая ладонь к груди, в которой прыгало сердце, она, спотыкаясь и наталкиваясь на углы, ринулась в гостиную. Взор застилали слезы.
Она подбежала к окну как раз вовремя, чтобы увидеть спину Жана-Поля, выходившего через кованую калитку на улицу.
Жан-Поль Жерар.
Он не был теперь даже тенью того дерзкого, сильного автогонщика, каким был тридцать лет назад. Он снился ей каждую ночь молодым, а теперь будет являться в нынешнем безобразном облике. Побитый, старый и жалкий. А ведь он моложе ее. Его желтозубая улыбка, улыбка скелета, заставила Абигейл со страхом вспомнить о смерти. Чтобы избавиться от него, она отдала бы Камни Юпитера.
Если бы они у нее были.
Она наблюдала за тем, как он, прихрамывая, спускается по Маунт-Вернон в сторону Чарлз-стрит, пока не скрылся из виду. «Будь проклят, Жан-Поль, — сказала она, обращаясь к своему тихому, безлюдному дому. — Почему ты не умер?»
Квартира Софи Менчини в реконструированном каменном доме в районе порта была лишена всякой вычурности, мебель и стены были теплых, неброских тонов, но, несмотря на это, в Бостоне нашлось бы немного столь же эффектных квартир. Вся обстановка была заказная, ручной работы, выполненная в одном стиле, и не потому что Софи стремилась как-то выделиться, а потому что она четко знала, чего ей хочется. И результат превзошел ожидания: квартира особенно в сочетании с дивным видом бостонской гавани, оказалась и симпатичной, и внушающей уважение. Гость сразу понимал, что он в доме богатой, умной женщины, обладающей вкусом и чувством юмора. А с какой-нибудь другой Ребекка и не захотела бы на пару богатеть.
— Мне бы надо было отменить встречу, — сказала Софи вместо приветствия, встречая в дверях бывшую однокашницу. — Можно спросить, к чему такая спешка?
— Нельзя, если хочешь быть хорошей девочкой.
Софи обдумала услышанное и решила, что Ребекка не шутит.