Упомянутый гражданин представлял собой импозантного мужчину лет пятидесяти с небольшим, холеного и весьма примечательной наружности. Он был крупного телосложения, уже заметно погрузневший, смуглый, как индеец, и горбоносый – опять же, как индеец с американской десятицентовой монеты. Сходство с коренным жителем Северной Америки усиливалось прической. Спереди Яков Наумович уже основательно облысел, но на затылке волосы оставались густыми, пышными; они слегка вились и были собраны в перетянутый кожаным шнурком конский хвост, который доставал до лопаток. Эта заметно посеребренная сединой деталь наружности служила Якову Портному визитной карточкой чуть ли не с конца девяностых, когда он отбыл свой последний срок за финансовые махинации и незаконные операции с золотом и валютой, и именно она, эта деталь, со временем дала ему нынешнюю кличку – Хвост.
Иван Захарович Бурко был приземистый, широкий в кости, с круглой, бледной от недостатка свежего воздуха и солнечного света физиономией, увенчанной густой, без единого седого волоска шевелюрой с лихим казацким чубом. На нем были светло-серые, с металлическим отливом брюки и кремовая рубашка с коротким рукавом. Рубашка была по старинке заправлена в брюки – во-первых, потому что Иван Захарович так привык и не видел причины менять свои вкусы. А во-вторых, такой наряд практически не оставлял места для фантазии, позволяя всем желающим своими глазами и безо всякого труда убедиться, что такой солидный бизнесмен и авторитетный член донецкой диаспоры, как Иван Бурко, давно избавился от предосудительной манеры являться на важные деловые переговоры, припрятав за пазухой ствол. (За пазухой он действительно ничего не прятал, компактный тупоносый «смит-вессон» лежал в укрепленной под брючиной на правой лодыжке матерчатой кобуре. Это было немного непорядочно, но Иван Захарович почти не сомневался, что, если хорошенько поискать среди многочисленных подушек на диване, где расположился Портной, там тоже найдется что-нибудь не предусмотренное кодексом деловой чести и взаимными договоренностями).
Партнеры потягивали «хенесси экстра олд» и под этот божественный напиток вели неторопливую беседу о пустяках, обмениваясь не имеющими никакого значения новостями и анекдотами из жизни общих знакомых и исподволь подбираясь к теме, ради обсуждения которой Иван Захарович, собственно, и прилетел в Москву.
Как всякий умный человек с деловой хваткой и ярко выраженным стремлением нажить побольше денег – говоря простыми словами, аферист, – Иван Захарович отлично умел использовать в своих корыстных целях чужие слабости и предрассудки. И, как всякий аферист достаточно высокого полета, пользовался слабостями не отдельных людей – беззащитных пенсионеров, ушибленных пыльным мешком интеллигентов, истосковавшихся по мужской ласке одиноких дамочек и прочих лохов, – а целых народов и даже государств.