Выбор был нелегкий, но очевидный – такой же, примерно, как у пулеметчика, оставшегося прикрывать отход обескровленной в боях роты и видящего, как вдали над полем стеной встает поднятая наступающими вражескими танками пыль. Как и упомянутый пулеметчик, майор Бурсаков находился на службе и был, таким образом, обязан следовать велению долга. Этому самому велению свойственно вступать в непримиримый конфликт с инстинктом самосохранения; в этом нет ничего нового, и Струпу к таким ситуациям было не привыкать. Тем более что, в отличие от пулеметчика, оставшегося наедине с вражеской танковой колонной, он имел реальный шанс выжить – нужно было соблюдать осторожность, только и всего.
И он соблюдал ее, как мог. Поскольку немалую часть пути предстояло проделать по населенным, относительно цивилизованным местам, незаменимый в ближнем бою помповый дробовик пришлось оставить дома, ограничившись пистолетом. Соответствующим образом выправленное разрешение на владение гладкоствольным охотничьим оружием лежало у него в кармане. Но полицейские косо смотрят на торчащий дулом кверху под рукой у водителя заряженный дробовик, а от зачехленного ружья, лежащего в багажнике или даже на заднем сидении, в острой ситуации толку не больше, чем от подобранного в лесу гнилого сучка. Конечно, зашитое в подкладку камуфляжной куртки служебное удостоверение майора ФСБ, будучи предъявленным, мигом сняло бы любые проблемы с патрульными. Но это означало бы провал: любой встреченный в здешних местах человек, независимо от наличия или отсутствия у него на плечах погон, мог работать и, скорее всего, работал либо на Бурого, либо на Хвоста. Уже через полчаса после того, как ты сунешь под нос остановившему тебя гаишнику свою ксиву, все приграничье будет знать, что Струп на самом деле никакой не Струп, а переодетый федерал, и проживешь ты после этого ровно столько, сколько понадобится здешней братве, чтобы организовать на тебя засаду…
Стрелок в старомодных «хамелеонах» тоже, верно, не стал бы козырять своими корочками, если бы только заподозрил, что Фома проживет достаточно долго, чтобы его заложить. Но до сих пор все, в кого он стрелял, умирали мгновенно, вряд ли даже успев до конца понять, что происходит. Судя по результативности работы, парень был настоящий профи; курьеры, проводники, быки, что сопровождали грузы, егеря и даже охрана заповедника – словом, вся эта разжиревшая шушера, мнящая себя полновластными хозяевами здешних мест, – против него были сущие дети. Он привык к легким победам и, как всегда бывает в таких случаях, допустил прокол.