Когда появился Зиусурда, Энки уже закончил коррекцию и закрыл блок крышкой, которая, щёлкнув, слилась с металлом корпуса так, что заметить шов человеческим глазом совершенно невозможно. Увидев Зиусурда в его обычном канди[34] и перевязи с бахромой через плечо, Энки после приветствия, сказал:
— Там, куда мы отправляемся, очень холодно.
Зиусурда, в начале намереваясь не обращать внимания на слова Энки, под его суровым взглядом возвратился к себе и снова появился, накинув на канди конас[35], расшитый орнаментом, а на голову натянул белый кидарис[36] с золотым шишаком, подвязанный сзади на голове лентой с бахромой. Энки хмыкнул, взглянув на Зиусурда, и они стали под круг репликатора, который повернулся в горизонтальное положение. Вспыхнул голубой туман и две фигуры под кольцом растворились в воздухе.
* * *
Как-то Женя скорчил кислую рожу и уставился на Сергея. Зная его, Сергей бросил ручку на стол и сказал:
— Говори уже, не тяни.
Женя оседлал стул и придвинулся прямо к лицу Сергея. Глядя в его белёсые глаза, как кролик на удава, Сергей засмеялся, а Женя спросил:
— Скажи мне, Серёга… — он помолчал, а потом продолжил: — Ты как со Светланой живёшь?
— А тебе какое дело? — напыжился Сергей.
— Да мне никакого, я за тебя беспокоюсь, — ответил Женя.
— За меня не беспокойся, — отрезал Сергей, — лучше бы сам женился.
— Понимаешь, Серёга, — потянул Женя, — я по своей жизни холостяцкой, в отличие от тебя, хожу по вечерам в рестораны.
— Ну и…, рожай уже, — сказал Сергей, зная, что Женя, пока не выскажется, не отстанет.
— Я твою Светлану несколько раз видел в ресторане с одним чёрненьким козлом, — выложил Женя.
— Ну и что? Это её начальник, — сдвинул плечами Сергей. Женя уставился на него, не мигая, а потом спросил:
— Ты считаешь нормальным, что она вечерами ходит в ресторан с другим мужчиной?
— Я ей доверяю, — ответил Сергей и прекратил разговор на эту тему. Но слова были брошены и дали всходы: то, что раньше казалось естественным, теперь требовало объяснений, а поздние приходы Светы, мотивированные необходимостью срочной работы, уже не вызывали доверия. «Худшее, что можно придумать, это ревность», — корил себя Сергей, понимая, что прямой разговор со Светланой только обидит её, если к ревности нет причины, а если есть, так нет смысла что-либо говорить.
Оставалось только одно: оставить всё, как есть, рассчитывая на время, которое разрешит проблему каким-либо образом. Полагаясь на такое свойство времени, Сергей, чтобы не забивать голову дурным, ушёл в работу, разъезжая по командировкам и бывая дома не чаще раза в неделю.