Как сквозь плотную вату до него донёсся голос Биты:
- Хорош. Достаточно. Калечить пока не надо. На первый раз будет с него.
Избиение прекратилось. Слышно было только тяжёлое дыхание Гори и Ржавого. Потом опять послышался голос Биты. Судя по тому, что голос стал громче, Бита, очевидно, наклонился над Женей:
- Если в следующий раз будет такая же картина – ни одной целой кости не останется. И не рыпайся никуда за защитой. Ни к ментам, ни к кому. Никто тебя не прикроет. А если только вякнешь – можешь сразу заказывать себе место на кладбище. Хотя оно тебе и не понадобится, тебя просто не найдут. Понял? Думай лучше, где бабки взять.
В комнате послышалось какое-то движение, шорохи. Мозг Жени уже отказывался воспринимать, что это. Потом раздались удаляющиеся шаги трёх человек, хлопнула входная дверь. Желток попытался пошевелиться, и чуть не закричал от непереносимой боли.
Через какое-то время темнота, толчками накрывавшая его, наконец-то сгустилась и милосердно приняла Женю в свои объятия. Кто-то добрый задул свечу. Сознание угасло.
Если денег взять негде, а они нужны позарез, их следует украсть. К такому выводу пришёл Женя Желтицкий на следующий день после визита к нему Биты со своей командой.
Может, в этом была виновата встряска, полученная накануне и сместившая что-то в его мозгах, или нервное напряжение, мучившее Женю не меньше, чем боль в избитом теле. Может, сама система Жениного мышления подталкивала его именно к этому. Неизвестно. Но, все другие варианты Желток отмёл напрочь. Как-то: обращение, несмотря ни на что, в милицию (и слава Богу, поскольку заявление оттуда всё равно бы исчезло, а сам Женя уже никогда ничего не смог бы написать, по крайней мере своими руками), или такое сравнительно простое решение, как переезд в другой город, что Женя, почти не раздумывая, тоже отбросил.
Невольным отцом подобной уголовной идеи стал Зыков, заскочивший проведать Женьку, чтобы узнать, как обстоят дела. Он застал Желтка в полнейшей прострации, скрутившимся на матрасике, лицом к стене. Жене было очень больно и очень страшно. Больно было от вчерашнего, а страшно - от того, что может произойти завтра. Хотелось стать малюсеньким муравьём, забиться в какую-нибудь щель и затаиться так, чтоб никакая сволочь уже не смогла выковырять оттуда. Но видеть Витьку он был рад. Пока тот находился рядом, пропадало ощущение полной безнадёги. Чувство, что ты не совсем один, хоть чуть-чуть, но согревало душу.
Зыков уселся на колченогий табурет, который никто не захотел покупать, что спасло его от участи остальной мебели, и, поглядев на Женю, сказал: