— То есть как жив? — подскочил следователь. — И вы не заявили об этом? Но почему?..
— Парня хотели убить, а я, как не крути, невольный свидетель преступления, разве не так?.. — Монахов кивнул на соседнюю комнату, где играли три его дочки.
— Но ведь Шабалкина ищут! Вы телевизор смотрите, Андрей Юрьевич?..
— Хабиба ищут? — Монахов оторопело поглядел на Рогаткина, и тому стало не по себе. — Но он сирота.
— Почему Хабиб?.. Подождите, вы же сказали, что он солдат?
— Солдат, и одет был, как солдат, — кивнул Монахов, снова оглянувшись на жену. — Я привёз его домой, у него была серьёзная травма головы.
— А где он сейчас? — Рогаткин, теряя терпение, наступил под столом на собственный портфель.
— На пасеке, — сказала подошедшая сзади супруга Монахова. — Садитесь в комнате, чайку попьете. А Хабибу кто-то голову проломил, его наш знакомый фельдшер на ноги поставил.
— Почему вы называете рядового Шабалкина Андрея Игоревича именем Хабиб? — возмутился Лев Тимофеевич. — Он, что, узбек?
— Может и узбек, у него татуировка «Хабиб» — вот здесь, — супруга пчеловода ткнула в своё запястье.
— Да, наколка свежая, ещё не зажившая была, — подтвердил Монахов. — У Хабиба было проникающее ранение в голову, ушиб мозга, и он сразу, как только пришёл в себя, начал откликаться на имя Хабиб.
— В таком случае я хочу его видеть! — Лев Тимофеевич достал из-под стола портфель и решительно встал. — Слова словами, а человек человеком.
— Он на нашей пасеке в Чашкинском лесу. Нужно взять трактор, чтобы расчистить дорогу, — пояснил следователю Монахов. — Ехать-то около десяти километров. А что нам будет? — после долгого молчания, спросил он. — Просто интересно.
— А вы сами как думаете? — набирая номер прокуратуры, ехидно осведомился Лев Тимофеевич. — Алло?.. Это Рогаткин, телефонирую из посёлка Пыхтино. Кажется, я нашёл Шабалкина!.. Нет, рефрижератор пока не нашёл.
Гончаров
Кабинет генерального директора корпорации «Тара. Упаковка. Удобрения».
— Гробы и рефрижератор?.. А почему искали на моём химкомбинате, что, больше спрятать негде?.. Слушай, а если шантажисты, которые звонили мне, имеют к гробам самое непосредственное отношение? — возмущённо выпалил Гончаров. — У прокуратуры ко мне точно никаких претензий нет? Точно, нет?! Ну, уже хорошо…
«Друг Акимушкин и после смерти приносит одни беды… Хотя, при чём тут друг? — тут же одёрнул себя Гончаров и помрачнел. — У меня же нет друзей, они все остались в детстве».
Лера
Отдельная палата быстро осточертела, а инцидент с дочкой Гончарова оставил в душе Леры след незаслуженной обиды.