Столь быстрая и бесславная гибель отряда полковника Назарова привела Врангеля в смятение.
Из глубоких закоулков его сознания выползали тревожные мысли. Теперь войскам Улагая придется вести наступление на Екатеринодар без прикрытия с севера. Более того, красные перебросят с Дона свежие дивизии и смогут быстро достигнуть превосходства в силах и средствах. В этих условиях рассчитывать на успех можно лишь в том случае, если полковнику Трахомову удастся благополучно доставить боеприпасы в «Армию возрождения России» и генерал Фостиков своевременно нанесет встречный удар. Если, в то же время, восстание кубанцев будет развертываться быстрее подхода красных войск с Дона.
Врангель убедил себя, что три силы — Улагай, Фостиков и восстание, — совмещенные по цели, времени и месту, принесут успех кубанской операции. Его воображение уже рисовало картину захвата Екатеринодара, образования нового казачьего государства и создания мощного дипломатического форс-мажора от большевистского давления.
«Кубанская операция — мой последний козырь».
…В первых числах сентября в Керчи и Феодосии разгружались вернувшиеся с Кубани остатки деморализованных полков группы особого назначения. Улагай выехал в Севастополь.
На Графской пристани его встречали генерал Шатилов, адмирал Саблин, свита генералов и офицеров. Строй гардемаринов в парадной форме и яркие блики медных труб военного оркестра придавали встрече особую торжественность. Самым, однако, неожиданным был приказ главнокомандующего, зачитанный генералом Шатиловым.
«Во время десантной операции на Кубани, — говорилось в нем, — войскам пришлось действовать в исключительно тяжелой обстановке с необеспеченным тылом, имея врага с трех сторон.
…В воздаяние доблести героев офицеров и солдат отряда во главе с начальником его награждаю генерала Улагая орденом святого Николая 2-й степени».[36]
С Графской пристани Шатилов и Улагай направились в Большой дворец.
Едва Улагай появился на пороге кабинета, Врангель остановил его возгласом:
— Найдите в истории пример, когда бы награждали потерпевшего поражение! Я восхищен вашей личной храбростью, а неудача с кубанской операцией — наша общая беда.
Он крепко пожал руку и вернулся к столу. Пристально, сдвинув брови, посмотрел на Улагая. Коротко и резко объявил ему об увольнении из армии.
Улагай побледнел и горячим шепотом сквозь зубы сказал:
— От армии, но не от борьбы.
Эту фразу Врангель понял по-своему и встал, давая понять, что аудиенция окончена.
Через несколько дней в Севастополь прибыл полковник Назаров. Худой, осунувшийся, в обносившейся солдатской форме, он появился перед генералом Шатиловым, когда тот выходил из автомобиля у Большого дворца.