Я потянула колено и обвила вокруг него, из глубины его горла раздался стон.
Звуки его стонов, дыхания, тепло его рук раскачали меня. Я захотела большего, большего, чем простые прикосновения; их недостаточно. Я ухватила низ его футболки и стянула через голову. Наши губы разъединились на секунду, и когда футболка пролетела через комнату, он с рыком вернулся к губам.
Его руки медленно рисовали на мне круги. Жгучий жар от его прикосновений, как чистейший наркотик, посылал огонь по венам. Его губы плавно скользили по моим, легкие щелчки языка укачивали. Поцелуями он провел горячую электрическую дорожку от челюсти до шеи. Я захныкала, когда он, подняв майку, взял в рот сосок. От его губ мое тело дрожало, он обхватил меня крепче.
Я бы не заметила, даже если бы диван под нами развалился, ничего кроме этих губ. Рукой я провела по его гладкой коже, скользнула по тугим мышцам живота к жесткому материалу джинсов. Пресвятая мать ВСЕГО ГИГАНТСКОГО!
— Боже, Грейс, — его голос дрожал. Он схватил меня за руку и неохотно вытащил из штанов. Мы смотрели друг на друга тяжело дыша, задыхаясь.
— Грейс, возвращайся наверх и ложись спать.
Я прикусила нижнюю губу.
— Я чертовски уверена, Шейн, что не хочу.
— Грейс, — прошептал он, скользя пальцем по моим распухшим губам. — Я чертовски сильно хочу оказаться в тебе прямо сейчас. Но когда это случится, я хочу чтобы ты кричала мое гребаное имя, и вонзала ногти в спину. Ты не можешь этого сделать здесь.
— Теперь я точно не усну, — хихикнула я.
— Малышка, после такого мне неделю придется принимать ледяной душ.
— Не так уж он и помогает, — сказала я, поправляя майку.
— Запомни этот вечер… ибо сегодня началась вечность, — прошептал он.
— Данте Алигьери, Шейн?
— Заткнись и иди спать, Грейс.
Я потащила свое, гудящее, покалывающее тело наверх, улыбаясь по пути. Этот чертов мужчина сделал так, что других мужчин для меня больше не существовало. Вкусив его однажды, остальные покажутся кислыми. Вот дерьмо, я в него влюбилась.
Леа и я проснулись от оглушающей 5 Симфонии Бетховена, и я имею в виду, что в прямом смысле оглушающей. От музыки стены в доме дрожали и вибрировали.
Я была почти полностью истощена. Сон ускользал от меня всю ночь. Каждый раз, когда я клала голову на подушку и закрывала глаза, я могла чувствовать губы Шейна на моих. Цитата Данте крутилась в голове, смешиваясь со словами Леа о том, что Габриель был дьяволом. Мои коленки дрожали, пока я одевалась, и от улыбки, при воспоминании о руках Шейна на мне, мои щеки начинали болеть.
Мы с Леа не желали спуститься вниз, боясь узнать, что же нам приготовили ее родители, но запах кофе и гренок заставил нас идти.