Николай Иванович продолжал орать как сумасшедший:
По деревне мы проходим
в девяносто пятый раз!
Неужели нам, ребята,
по шеям никто не даст?!
И, словно обеспокоенный тем, что Николай Иванович получит по шее без меня, я сказал:
— Ладно, Виталик, мы сейчас придем.
— Давайте-давайте, приходите. Не пожалеете, — он застыл на пороге, застенчиво улыбаясь, и почесывал свое брюшко.
— Ладно-ладно, — с этими словами я вытолкал его из дома. — Сейчас придем, не волнуйся.
— Ну что, давайте сходим к ним минут на десять, а то не отвяжутся, — предложил я, закрыв за Виталиком дверь.
— Давайте, — неохотно согласилась Кристина.
— А что, как мероприятие — это даже интересно, — подхватил Денис.
Мы выключили видео и пошли к Головлевым. У них во дворе собрались почти все жители деревни, состоявшей всего из трех домов, если не считать нашего. На скамейке сидел гармонист, мужчина лет сорока, с которым мы знакомы не были. Рядом с ним сидел Виталик, и лежало нечто большое и черное, похожее на пятьдесят килограммов картофеля. Это нечто издавало нечленораздельные звуки, в которых любопытство сочеталось с досадой из-за невозможности принять участие в происходящем, и при ближайшем рассмотрении оказалось Ереминым. Напротив них в отдалении стояли Николай Иванович с Настей и тетя Шура, жена Еремина. Они образовали круг, в центре которого плясали тетя Люда с Машей. Когда мы пришли, возникла неловкая пауза. Гармонист продолжал играть, но Николай Иванович больше не пел, тетя Люда с невесткой приплясывали, глупо улыбаясь, и все виновато поглядывали на нас, словно стесняясь своего веселья. И тогда я пустился в пляс с тетей Людой и Машей и запел:
Смотрит девица в окно
и на солнце ленится.
Кто допрыгнет до нее,
тот на ней и женится.
Эх, дужка ведра,
буду прыгать до утра!
Эх, дужка ведра,
буду прыгать до утра!
Разбежался, прыгнул, раз —
ухватил за косу.
А коса оторвалась,
я остался с носом!
Эх, Васька-матрос,
а зачем мне без волос?!
Эх, Васька-матрос,
не нужна мне без волос!
Обстановка сразу разрядилась, и мы еще полчаса по очереди орали, вспоминая всяческие частушки. Потом тетя Шура попрощалась и потащила мужа домой, который нечленораздельно протестовал, очевидно, опасаясь, что пропустит что-нибудь важное.
— Пора и нам домой, — сказала Кристина.
— Да погоди ты, — всплеснула руками тетя Люда. — Еще чайку попьем. Пойдемте-ка в дом.
— За знакомство по рюмочке опрокинем, — предложил гармонист.
— Только недолго, — согласилась Кристина.
Все пошли в дом, а Денис потянул меня за рукав. Мы отошли в сторону.
— Слушай, Михалыч, — зашептал он, — нужно поговорить с ними. Может быть, у них какие-нибудь старые иконы имеются.