Офицеры закрывали на происходящее глаза. Делали вид, что ничего не знают. Так, по окончании стодневки, во время развода на плацу, командир части, под соусом шутки сказал: «Не забудьте слонов перевести в черпаков, а духов – в слонов». Сиё означало, что необходимо выдержать удары армейским ремнём медной бляшкой по голой заднице. Будущим слонам (то бишь нам), предназначалось вынести 6 ударов, черпакам – 12. После чего солдат, подвергшись экзекуции, приобретал новый статус. И за эту процедуру ещё следовало заплатить деньгами… Весь этот выдуманный каким-то недоумком ритуал, поддерживаемый и подхваченный безмозглой вереницей многомиллионного армейского поголовья, напоминал по существу книгу Маркиза де Сада «120 дней содома».
Не верьте, когда в медиа какой-нибудь генерал или военный министр говорит о борьбе с дедовщиной. Как коррупция неискоренима в России, так и дедовщина – неотъемлемая часть армейской системы. И в первую очередь она выгодна самим офицерам. Деды выполняют их работу, но в то же время, всё низменное и дерьмовое в человеке проявляется и развивается при таких условиях. Самые свирепые деды те, кто по «духанке» испытал на себе издевательства и унижения. Самые злобные и получающие неподдельное удовольствие от издевательства над другими – самые слабые духом. А самые хуёвые офицеры те, в частях которых царит и правит беспредел дедовщины. Не слушайте и не верьте их стонам о том, что в Советское время их ценили, давали квартиры и хорошо платили, а сейчас у них маленькая зарплата. Они заслуживают в десять раз меньше, а некоторые ещё и доплачивать должны…
Вечером к нам в каморку, где мы жили, забежал чокнутый прапорщик. С его головой что-то было не в порядке. Он побывал в Чечне, и через неделю должен был вновь отправиться воевать. Забежав, он просто начинал пиздеть всех подряд. Не трогал только меня, поскольку я оказался его земелей.
Одно, кстати, из отвратительных явлений в армии – землячество. Когда тот или иной срочник приобретал негласную неприкосновенность и привилегии лишь потому, что оказался земляком какого-нибудь дедка. При этом покровенец потихоньку начинает и сам борзеть. И неважно – будь он последний мудак, подлец, ублюдок. «Он мой земляк и ему можно то, чего вам нельзя» - скажет старослужащий. И вот он уже ставит себя выше сослуживцев своего призыва, начинает проёбываться, когда остальные работают, и пытается помыкать своими, прячась за жопу деда-земляка…
Также к нам заглядывал прапорщик, который описал ситуацию в части с первого дня нашего пребывания. Иногда он дискутировал со мной.