А потом мы разгружали вагоны. Иногда до ночи. На улице с каждым днём становилось всё холоднее. Плац покрыла пожелтевшая листва. Из-за разбитого окна, в помещении было так же холодно, как на улице. Бетонные стены сохраняли и поддерживали низкую температуру. Туалет находился в казарме. Она закрывалась в 22 : 00. По нужде мы бегали в лес. Чумазые, с грязными руками, нечищеными зубами, усталые и голодные мы приползали в свой барак. Сил хватало только на то, чтобы снять сапоги. Прямо в грязных бушлатах ложились на кровать и засыпали мёртвым сном. Снились мне сладкие сны... беззаботные прогулки по городу в кругу панков, девушка Варя с красным ирокезом, концерты в клубах, друзья… Просыпался рано от дубака, весь околевший. Тело, казалось, онемело. После подъёма была зарядка, но теперь два человека назначали на подметание плаца. На руках появлялись трещины и царапины. Они гноились и не заживали. На лице и теле вскакивали фурункулы. На очках сломалась душка. Я записался в госпиталь к окулисту, чтобы он выписал новый рецепт для очков. Раны на руках кровоточили и в санчасти мне делали перевязку.
Однажды, во время очередной работы, один черпак меня подгонял:
- Живее работай, американец! Это тебе не на гитаре бренчать, и по-американски лабать.
- Вот-вот, - вмешавшись, подтвердил ещё один, старательно делающий кладку из кирпичей, - узнаешь, как копеечка зарабатывается.
Я проигнорировал замечания.
- Ты чо, не понял? Резче работай, кому сказал! - через минуту повторил первый.
- Да пошёл ты! – вырвалось у меня.
- Чо?! Чо ты сказал? Ты, душара, ты как со старшими разговариваешь? – взбесился он, затем подбежал ко мне, и несколько раз ударил ногой в грудную клетку. Вместо кирзовых сапог у него были берцы. Пара ударов сместилась в область сердца…
Вечером, часть дедов ехидничали, и прикалывались.
- Чо, духи тебя уже нахуй посылают? – обращался он к тому черепу.
- В казарму переедут - лично задрочу!
В октябре, по идее, у нас должна была закончиться командировка. Но что-то нам подсказывало – мы не вернёмся. Нас оставят служить здесь. Такая перспектива не радовала, хотя кто знает, что ожидало бы нас в других частях? Я успел наслушаться разных историй. Судя по рассказам, эта часть, по сравнению с некоторыми – виды палестины в волшебном фонаре. Здесь пока никого не убили, и никто не покончил с собой… Одному из прикомандированных удалось соскочить. У него умерла мать, и его вернули в учебку.
В конце сентября мы всё же переместились в общую казарму.
После отбоя из койки донёсся приказ, относящийся ко мне. Я подошёл.