Дуйков перешел к свитеру и разрезал его прямо на мне, несколько раз коснувшись кожи холодным металлом. Свитер разъехался на две половинки. Мой мучитель не торопился. Стянув с меня джинсы, он встал, аккуратно сложил их и спрятал в шкаф. Я приподняла голову и успела заметить в шкафу свою сумку.
Меня захлестнули страх и жалость к себе.
Где-то далеко послышался паровозный гудок и стук приближающегося поезда. «Поезд?» – вспыхнула первая за полчаса стоящая мысль. Я вспомнила железнодорожный тупик и разъезд, где мы выгружали бочки, и одинокое здание станции, возле которой мы с Элей ставили мою «Оку».
– Кто вы? – с опозданием спросила я.
– Можешь называть меня Денис.
Он опять устроился на диване и положил рядом ножницы.
– Могу я спросить?
– Все что хочешь, без ограничений.
– За что вы Гошу?
– За то, что сунул нос куда не просили. Захотел все сразу: денег, власти, самостоятельности.
– Это на чем же можно так круто подняться?
– Если с умом, то на чем угодно.
– А майор Прясников?
– Сидит на двух стульях, долго не усидит.
– Я слышала, что Никифоров работал на ФСБ.
Дуйков задумался.
Пока он думал, я попыталась пошевелить пальцами. Получилось. Ножницы лежали совсем рядом, нужно было только чуть-чуть подвинуть руку. Рука еще была чужой и не двигалась.
– Может быть, может быть. Это интересная мысль. Откуда узнала?
– Один знакомый мент сказал.
– Что, прямо так и сказал?
– Да, прямо сказал, что Никифоров работает на ФСБ, что аферист и многоженец он по принуждению, это легенда.
– Врет. Откуда мент может знать такие вещи? Я Гошку знаю со школы, он всегда был неудачником.
– Люди меняются.
– На что ты намекаешь?
– Ну вы же не сразу стали террористом, понадобилось время.
– Я не террорист, с чего ты взяла?
– А кому тогда предназначалась селитра?
– Воинам Аллаха.
– Это меняет дело, – прикрыла я глаза, – но от денег вы ведь не откажетесь?
– Кстати, – вспомнил Дуйков, – у кого они?
– У мента. Давайте ему позвоним прямо сейчас, и вы обменяете меня на доллары.
– Успеется. Деньги меня в данный момент не интересуют.
– Почему?
– Потому что у меня есть ты! – удивился он моей тупости.
Насильник стащил с меня куртку и остатки того, что было свитером. Он разглядывал меня, и глаза его щурились под стеклами очков, прикрывая безумный огонь. Нужно было продолжать разговор, но я уже не хотела ничего знать, кроме своего будущего. Ножницы опять оказались в руках у маньяка, и я, не отрываясь, смотрела, как они жевали резинку бюстгальтера. Я напряглась:
– Налей мне выпить.
Дуйков отложил ножницы:
– Чего тебе налить? Есть коньяк, есть водка, есть джин.