Лесотемны пти гортают —
Герра дзыги дзвон.
Герр метрель титри монтаю
Криклин клюк бозон…
Мною овладел полный восторг! Я обернулась, чтобы поделиться им с Лизаветой, да так и застыла на месте с отпавшей челюстью: прожорливая подружка снова сервировала «пенку». Только на сей раз вместо шампанского центральное место на импровизированном столе занимала бутылка водки.
— Лизка, ты с ума сошла! — воскликнула я изумленно.
— Это ты с ума сошла, — спокойно отозвалась подруга. — В пещерах, как и в горах, орать нельзя.
После этих слов я перешла на трагический шепот:
— Ты чего же, опять собралась подкрепляться?! Да еще с водкой?! Мы так не договаривались.
— Не митингуй, Витка, — миролюбиво улыбнулась коварная Лизавета. — Это старая традиция спелеологов. Выпить перед дальней дорогой походные 150 граммов — святое дело. К тому же, как ты, наверное, заметила, здесь довольно прохладно. Так что считай водку не водкой, а лекарством и средством «для сугреву».
Я заткнулась. Во-первых, под землей в самом теле было прохладно, а, во-вторых, нарушать традиции спелеологов немного боязно — люди все-таки годами их вырабатывали. Одно волновало: слова Лизаветы о дальней дороге. Что она имела в виду? Может, дорогу домой? А что? Она ведь и в самом деле дальняя. Под землю мы уже спустились, пузом по грязи поползали, автограф в журнале оставили, пещеру осмотрели, можно со спокойной совестью убираться восвояси. Мне почти удалось убедить себя, что так оно и будет, потому трапезничать я села в приподнятом настроении.
На «пенке» стояли три пластиковых стаканчика. Два полные почти до краев, а в третьем водка плескалась примерно на одну треть.
— На троих соображаешь? — мрачно поинтересовалась я, подозрительно обнюхивая кусок сырокопченой колбасы. Она почему-то не вызывала доверия. — Мы кого-то ждем в гости? А чего пожадничала?
— Думаю, пещерным духам хватит и столько.
— Тоже традиция? — проявила я понимание.
— Нет, моя личная инициатива, — с этими словами Лизка плеснула водку на стены пещеры. После этого священного действа она подняла свой стаканчик и торжественно провозгласила: — Буде здравы, бояре!
Выпили, закусили колбасой. Лизавета заметно подобрела, и я, сочтя момент подходящим, бодро предложила:
— Ну, что, дорогая, пора домой, наверное. Успеть бы дотемна до станции добраться. Не хочется мне что-то опять у бабы Шуры ночевать…
Вероятно, я ляпнула глупость, потому что Лизаветина физиономия вдруг перестала блаженно улыбаться и приобрела выражение искреннего недоумения.
— Как это домой? — Лизка вроде бы даже не поняла, о чем я толкую. — Мы же только пришли.