— Но, бабушка, ничего странного в этом нет! — возразила Серена. — Ты должна понимать, что мистер Дейн и… мистер Ханслоу — оба очень занятые люди. Они, наверное, работают по много часов в день.
— Да, да, в самом деле, — горячо поддержал ее Ник. — Я даже не знаю, кто из нас больше сердится, когда его отрывают от работы, Джон или я.
— Да, конечно, ничего странного, — согласилась миссис Лоудхэм и заговорила о другом.
Оба — и Ник, и Серена — невольно вздохнули с облегчением, но в тот вечер, когда Серена отправилась спать в свою комнату, она все еще дрожала от испуга и напряжения.
Нет, надо как-то дать ясно понять Нику, что возврата в прошлое не будет. Пусть он на это не рассчитывает. И тут ей пришло в голову, что убедить его в этом она сможет только одним способом.
Если бы ему вдруг стало известно, что у нее появился кто-то другой… человек, который любит ее, человек, которому она может доверять без опасений…
Джон!..
Ей не составило труда убедить бабушку, что ей очень нужно съездить за покупками в Лондон и провести там весь день. Миссис Лоудхэм одобрила эту идею.
— Мы очень рады, что ты теперь живешь у нас, — сказала она, когда Серена рассказала ей о своих намерениях. — Но как-то неправильно, да и неестественно для такой молодой девушки, как ты, все время проводить со стариками. В Лондоне жизнь не стоит на месте. У нас в Барфилде ведь ничего не меняется, каждый год похож на предыдущий. Так что съезди, развейся немного, дорогая.
Серена нежно поцеловала бабушку в щеку. Она все же чувствовала себя немного виноватой из-за того, что ей приходится обманывать близких людей. Но она должна поехать, твердила она себе. С каждым днем ее беспокойство росло. Так дальше продолжаться не может.
Да, ей надо увидеться с Джоном, и тогда все встанет на свои места. Джон не такой, как Ник. Он бескорыстен и сострадателен и к тому же мудр. Жаль только, что он друг Ника. Это казалось Серене некоторым предательством по отношению к Нику.
Но зато Джон будет любить ее всем сердцем, и ему дела не будет до всего остального.
К радости Серены, когда она зашла к нему в мастерскую, оказалось, что Джон был там совершенно один.
Увидев ее на пороге, он вскрикнул от радости:
— Серена! Как чудесно! Проходи, дорогая. Не хочешь выпить чашечку чая?
Серена вдруг почувствовала, что не может сказать ни слова. Вот, перед ней Джон — он любит ее, она в этом не сомневалась, он рад ей, но — как жене своего друга и больше ничего. Она пролепетала: «Кофе, если не трудно, Джон!» — и вздохнула с облегчением, когда он вышел на кухню. Она подошла к мольберту и взглянула на портрет, над которым он работал.