— Во-во, Боренька. Изучай всё внимательно. Найди там американское консульство и поприкидывай, как можно возле него человечка незаметно изъять. А то наш шустрик в Америку, кажись, намылился. С моими бабками, — сделав ударение на последней фразе, сказала она. — А значит и с твоими, в некотором роде…
Лида внимательно посмотрела на Бориса:
— Ты чего такой вялый? Пил, что ли вчера? Я же просила…
— Да нет, Лидия Петровна. Просто спал плохо. Кстати, там у нас в Гамбурге сумма уже приличная скопилась у Алексея, — попробовал перевести тему Борис.
— Ты мне пургу не гони — не люблю, — жёстко отрезала Афанасьева. — Выкинь всё из головы, кроме этой темы. Ещё раз нажрёшься перед командировкой — накажу.
И затем обычным своим тоном продолжила:
— Спал он, видите ли плохо…. Вон — попроси лучше у девочки водички и алказельцера, — она кивнула на проходившую по салону стюардессу, — и думай, Боря, думай!
Борис, мысленно послав проклятия в адрес проницательной старухи, нашёл в ноутбуке отдел «Зарубежные посольства, расположенные в городе Киеве» и посмотрел адрес американского консульства. Затем укрупнил карту города и добрался до улицы имени Николая Пимоненко.
«В натуре надо собраться!» — щёлкая мышкой, рассеянно подумал он.
Утром, после ухода Георгия, Борис ещё два раза умудрился помучить Лику. Во второй раз к ним присоединилась и проснувшаяся Ирка. Получилось очень даже ничего. Когда он забрал машину со стоянки и развёз девчонок, то едва успел вовремя приехать за Афанасьевой. И сейчас, после напряжённого утра, чувствовал себя как выжатый лимон.
Похмелье принесло с собой невесёлые мысли. Может он зря затеял такую опасную игру?
Всё-таки, как ни крути, а Железная Лида один раз его сняла с серьёзного крючка. Хотя, позже Борис пришёл к выводу, что скорее всего, она же его на этот крючок и посадила.
…В заснеженной холодной Москве, восемь лет назад, положение его было просто ужасным. За долги Борис уже расстался со своей большой трёхкомнатной квартирой на Преображенке, доставшейся ему в наследство от бабки. Ночевал где придётся. В основном, в общаге МГУ, или на квартирах бывших сокурсников. Ел только то, чем угощали его сердобольные студенты. Но проценты на остатке долга нарастали с космической скоростью. И вот настал день, когда крепкие ребята прихватили его прямо на улице и, оглушив, запихнули в машину.
Очнулся он в каком-то холодном сарае за городом. Пролежал он там без еды около суток и был близок к обморожению. Когда хотелось пить, сосал сосульки и жевал жёсткий снег.
Из глубокого полуобморочного сна его вырвал сиплый голос и чувствительный удар ногой по рёбрам: