Глаза Маши наполнились слезами.
— За кого вы меня принимаете? У меня когда-то тоже был ребенок, он умер, но во мне бьется материнское сердце, княгиня. В любом случае вы не справитесь без меня. Подумайте сами, как вы одна сумеете ухаживать за двумя детьми? Я еду с вами.
— О, Маша, — вскричала Франческа, — я надеялась, что вы это скажете, но сама никогда не решилась бы попросить вас оставить его.
— Я ему не нужна, а вам необходима, — с твердой уверенностью произнесла Маша.
* * *
Франческа потратила целый день, чтобы с помощью скучного и безразличного клерка оформить паспорта в американском посольстве в Женеве, приобрести билеты на самолет в Женевском туристическом агентстве, вернуться в Лозанну и получить в банке большую сумму денег по чеку, после чего поспешила назад на виллу собрать вещи. Она почти ничего не взяла для себя, кроме дорожного наряда, но зато набила два больших чемодана вещами Дэзи и разными припасами для нее на первое время. Она достала все свои драгоценности и оценивающе взглянула на них. Нет, она больше не жена человеку, который подарил ей все это. А ее сад из цветов Фаберже в хрустальных вазочках? Да, это пришло из иной жизни, жизни без лжи, и они, несомненно, поедут с нею. А это яйцо из ляпис-лазури с бриллиантовой короной Екатерины Великой и рубином внутри? Да! Его подарили ей, когда она носила близнецов, и оно, несомненно, тоже принадлежит ей. Франческа убрала вазочки и яйцо в футляры и сунула сверток в баул.
Все ее действия в тот день отличались необыкновенной легкостью, точностью и неутомимостью. Тлевший в душе неукротимый гнев, словно вечный двигатель, придавал ей силы. Ее энергия не знала предела, мозг работал в десятки раз быстрее обычного, она вся была как огонь, рвавшийся наружу, всей душой стремившаяся приблизить тот момент, когда ее дети окажутся вместе с ней в полной безопасности. Может быть, ей стоит дать телеграмму Мэтти Файерстоуну, чтобы тот встретил ее в Лос-Анджелесе? Нет! Никто не должен ничего знать о ее побеге до тех пор, пока она не окажется в пути.
Она сумела ответить еще на один вечерний звонок Стаха, сохранив совершенно те же интонации, что и накануне, чему немало удивилась сама. Но потом всю ночь проходила взад и вперед по спальне, бросая мужу горькие упреки и проклятия. Человек, совершивший подобное, заслуживает смерти. Как чудовищно мало, оказывается, она знала его, как доверчива была, как легко позволила ему обмануть себя, играть собой, словно пешкой на шахматной доске. Как она ненавидела его!
Следующим утром Франческа позвонила доктору Аллару и предупредила, что через два часа посылает няню к мадам Гудрон забрать ребенка. Не будет ли доктор столь любезен, чтобы позвонить этой даме и попросить ее собрать и потеплее одеть Даниэль к определенному часу? Да-да, это такой особенный день для нее, она очень счастлива и взволнованна. Да, доктор совершенно прав, это чудесный день. Да, она передаст князю наилучшие пожелания. Как это любезно с его стороны!