Лань горделивая…
Хотя бы не сбиться с шага… и фигура сменяет фигуру. Слушать. Считать. Все получится. Получается.
Наверное.
— Видишь, не так и страшно, — сказал Урфин, когда музыка смолкла. — А теперь поклонись гостям, и я разрешу тебе сбежать.
И тут Тисса осознала, что произошло. Она не просто танцевала павану.
Первый танец вечера.
И других пар не было.
— Спокойно, ребенок. Улыбайся шире, людей это бесит.
— Вы… мы… почему?
Оркестр заиграл веселый бранль. Но к счастью Их Сиятельство сочли долг исполненным.
— Ну на кого-то надо было возложить почетную обязанность, — а взгляд лукавый. Наверняка, он знал, что придется открывать танцы, но почему не предупредил?
— Не хотел тебя напугать. Ты слишком серьезно все воспринимаешь. Идем.
— Куда?
— М… в укромное место. Надо же дать повод для сплетен.
Его уже дали. Только что. И Тисса почти не переживает. Как-то у нее силы закончились переживать.
— Мне надо кое о чем рассказать.
Нельзя хватать леди за руку! И тянуть ее за собой, заставляя идти неприлично быстро… ему легко, а у Тиссы платье… прямая юбка не предназначена для того, чтобы в ней бегать. И кружева очень хрупкие… и потом скажут наверняка, что ее волоком волокли. Возможно, за волосы, как дикари…
Стало смешно.
И Тисса кажется поняла, куда они идут.
Среди арок, украшенных мерзлыми розами, кованых ворот и металлических лоз, на которых стояли сотни свечей, скрывались ниши. Укромные, укрытые тенью, они были той частью Замка, которой он не спешил делиться со многими. И лишь оказавшись внутри можно было оценить сумрачный их уют.
Леди Льялл уверяла, что порядочная девушка не позволит увлечь себя в подобное место…
Лорд Андерфолл искал встречи с того самого дня, когда рисунок был окончен, а документы подписаны и заверены должным образом. Урфин вежливо уклонялся. Вот только лорд Андерфолл привык доводить задуманное до логичного финала. И заступив дорогу, поклонился.
— Доброй ночи… Урфин. Безмерно счастлив увидеть вас.
— Не могу сказать о себе того же.
— Позвольте представить свою дочь, Амелию…
Она и вправду столь хороша, как о ней говорили. Вот только взгляд на этом детском личике знакомый до безумия. Тисса беззвучно вздохнула: вот бестолковый ребенок.
— …и просить вас уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени.
— Я спешу.
— Леди нас простит. Верно?
Простит, конечно. Она всех прощает. И шелковая ладошка выскальзывает из пальцев. Во взгляде растерянность, и Урфин не выдерживает, касается мизинцем носа.
— Я скоро, радость моя. Никуда не уходи.
Главное, из поля зрения не выпускать, потому что неспокойно. Слишком много вокруг… всяких. Смотрят. Раздевают глазами. И руками не отказались бы, появись такая возможность.