К сожалению, перемены оказались слишком уж скорыми и вовсе не такими, как хотелось Меррон.
Ее разбудила Летти, верная тетушкина камеристка, которая втайне Меррон недолюбливала, считая взбалмошной, наглой и неблагодарной девицей, способной лишь изводить тетушку капризами. Но сейчас Летти улыбалась так, что Меррон заподозрила неладное.
— Скорее, леди, скорее… вам надо умыться… одеться…
И платье подала лиловое, с тремя рядами оборок по лифу — портной настоятельно рекомендовал их как альтернативу ватным вкладкам, которые Меррон наотрез отказывалась использовать. У платья было два ряда позолоченных пуговиц и крупный бант на том месте, где у нормальных женщин имелась задница.
— Садитесь, я вас расчешу…
И расчесывала быстро, умело, почти не дергая. А раньше постоянно жаловалась, что, дескать, не нарочно, просто волос у Меррон густой и непослушный.
Лиловая лента для волос.
Тетушкины любимые духи… все это было в высшей степени странно.
— Что происходит?
— Тетушка ждет тебя…
И не одна. В крошечной гостиной — комнаты тетушке предоставил кто-то из ее многочисленных поклонников, ухаживания которых благочестивая вдова принимала со сдержанным достоинством — милейшая Бетти поила чаем Сержанта.
Вот уж кого Меррон не ожидала увидеть.
Он смешно смотрелся в этой комнатушке, среди розовых подушечек, белых фарфоровых кошек и пасторальных картин. Сам серый. Блеклый какой-то. И мрачный донельзя. А Бетти мрачности не замечает. Щебечет… сахар, сливки, малиновое варенье… в их поместье замечательная малина растет. Ягоды — с кулак. А уж сладкие до невозможности и очень полезные.
— Добрый день, — Меррон решила, что будет вежливой. Хотя бы для того, чтобы не огорчать тетушку.
— Меррон, милая!
Сколько радости… даже для тетушки перебор.
Но главное, что здесь делает человек, с которым Меррон мысленно попрощалась? Он окинул Меррон внимательным взглядом — сразу стало стыдно и за бант, и за оборки, и ленту в волосах — и кивнул.
— Я так за тебя рада!
Совсем не понятно. Сомнительно, чтобы Бетти испытала радость, узнав о подробностях вчерашней ночи.
— Что происходит?
Меррон улыбалась, правда, осознавая, что улыбка ее вовсе не столь дружелюбна, как у тетушки. Летти вовсе говорила, что Меррон на людей скалится, отчего люди испытывают глубокое душевное волнение. Но если Меррон возьмет на себя труд потренироваться перед зеркалом час-другой, лучше третий… или неделю, то она научится хотя бы выглядеть дружелюбно.
— Я на тебе женюсь, — сказал Сержант, подставляя чашку.
Сливок тетушка добавила от души.
— Что?
— Это же просто замечательно! — тетушка Бетти смотрела на Сержанта влюбленными глазами. Конечно, нашелся тот самый, предсказанный ею, сумевший оценить скрытые прелести Меррон. Хотя, вспоминая о том, что было, следовало признать — прелести, если таковые в принципе имелись, были максимально открыты.