И тут же вспомнился Цаля. «Неужели он еще работает? — мелькнуло у нее тепло и усмешливо. — Вряд ли, у него никогда не хватало ни терпения, ни усидчивости». Дремота вдруг слетела с нее, захотелось поговорить, и она спросила у Осеина, снова снимая его руку с колена:
— А скажите, Дмитрий Андреевич, только откровенно, у Цали что-нибудь получится?
— Вы о чем? — недовольно взглянул на нее Осеин.
— Сценарий он пишет.
— Все мы пишем, — неопределенно сказал Осеин.
— Нет у него терпения…
— У всех его нет.
Осеин притормозил машину, свернув на обочину. «Москвич» остановился, фары погасли, лишь сзади светились подфарники, их свет бросал на стекла свои рубиновые отсветы, и казалось, что где-то далеко полыхало огромное пожарище. По крыше забарабанил дождь, капли мокро шлепались о ветровое стекло, стекая по нему розоватыми змейками.
— У всех его нет, — насмешливо повторил Осеин и обнял Лилю.
— Ну зачем это? — устало проговорила она.
— Мы ведь не дети, — ответил Осеин, и в голосе его послышалось раздражение.
— Тем более, что не дети.
— Поэтому и не будем ломаться…
Он пытался притянуть ее к себе, она вяло воспротивилась.
— Давай лучше поговорим.
— Надоело — все говорить, говорить! — уже со злобой сказал Осеин.
— Почему вы не женитесь?
— Зачем? Чтобы создавать себе подобных, постоянно тяготиться бытом и заботами? Это еще успеется. Да и о чем это мы? Идите лучше сюда. — Он вышел из машины, открыл заднюю дверцу. — Ну идите же!
— Мне и здесь хорошо, — с насмешливым кокетством ответила Мишульская.
— Да не бойся, Лиля, — переходя уже на «ты», сказал он. — Здесь такое есть у Саида, иди посмотри! — Осеин что-то вынул из кармана чехла. — На минутку…
Любопытство взяло верх, и Мишульская пересела на заднее сидение.
— Что там? — Она вглядывалась в темноте в то, что держал в руках Осеин, и наконец разобрала: это была обыкновенная бутылка.
— Домашнее, сладкое, мое любимое, то, чего не хватало нам к шашлыку. У Саида оно всегда имеется в машине. Попробуй…
— Спасибо, не хочется.
— Ну немножко, только попробуй.
Она отпила, вино было вкусным, терпко-сладким, мгновенным теплом растеклось по телу. Сразу захотелось закурить. Но не успела она достать сигареты, как ощутила на плечах сильные ухватистые руки Осеина, а его губы на своих губах. Она не оттолкнула его, но и не ответила на поцелуй. Больше того, ее вдруг разобрал смех, нервный, мгновенно обезоруживший Осеина.
— Ты чего? — все еще не отпуская ее, со злобной дрожью в голосе спросил он.
— Ой, ничего, ой, не знаю! — продолжала еще пуще смеяться она.
Осеин снова попытался прижать ее к себе, но Лиля резко оттолкнула его и, тоже переходя на «ты», выкрикнула: