— Спасибо, — как-то осторожно, будто они стеклянные, взяла тюльпаны Лиля.
— Как называется этот ручей? — спросил Цаля у паренька.
Не меняя позы, тот гордо ответил:
— Это не ручей, это — рэка!
— Правильно, река, — согласился Цаля и подумал о том, что для этого туркменского мальчика бурлящий поток, питающий его землю, дающий жизнь цветам и травам, действительно является такой же рекой, как для сибиряков Енисей или Иртыш, как для русских Волга, как для украинцев — Днепр.
— А это ваша жена? — вдруг поднялась и, буравя черненькими, искрящимися любопытством глазенками пришельцев, спросила девочка.
— Пока еще нет. Эта тетя не хочет выходить за меня замуж, — серьезным тоном пожаловался Цаля.
— Почему же вы ее обнимаете?
— Потому что люблю.
Девчушка захихикала и закрыла лицо мокрым платком.
— Ну что ты такое говоришь ребенку!
Лиля вдруг сердито сняла его руку с плеча и пошла к машине:
Таксист рассмеялся и заискивающе сказал:
— За такую девушку большой калым придется платить.
— А теперь калым отменен, — обернулся в сторону машины мальчишка.
— Все грамотные стали, — вздохнул шофер и резко нажал на газ.
— Мой калым тебе, Лилька, — вся моя грешная жизнь.
— Калым дают не невесте, а ее родителям, а жизнь свою ты уже тысячу раз роздал другим, — снова прильнув к его плечу, пошутила Лиля.
— Неправда, есть еще порох в пороховницах, — вдруг обозленно возразил Цаля.
— Обиделся? — Лиля закурила и направила на Цалю струйку дыма.
Он откинулся на сиденье и промолчал.
— Обиделся, — глубоко затягиваясь, заключила Лиля, и уже всю дорогу они молчали.
Машина въехала в поселок, шофер зарулил на площадку у небольшого ресторанчика.
— Приехали к Семи братьям, — сообщил своим пассажирам.
Выйдя из машины, они увидели у знаменитой чинары уже не менее знаменитую кинозвезду Веру Потапову, заменившую в фильме Галину Коберскую, и звезду восходящую — Мишу Григорьева. Миша был на полголовы ниже ее ростом, и когда они снимались в кадре рядом, Вера надевала туфли на низких каблуках. Сейчас же она надела туфли на высоких каблуках, и Миша, стоя с ней рядом и видя, как десятки глаз праздно шатающихся курортников с любопытством рассматривают их, изо всех сил тянулся вверх, чтобы казаться выше. У него даже шея удлинилась, отчего он стал похож на молодого петушка, готового вот-вот захлопать крылышками и закукарекать. В руках у Веры Потаповой, как и у Лили был букетик тюльпанов, купленных, видимо, там же, в долинке над потоком. Вот Григорьев что-то шепнул Потаповой, она наклонилась и положила на вздувшиеся под землей корни чинары букетик цветов.