Но была в этом человеческом жилье еще одна особенность: этот дом — один из немногих в Ашхабаде, уцелевших во время последнего, известного всем своей трагичностью землетрясения. Саиду и Акджагуль не раз предлагали квартиру на новом массиве, по они отказались. Ценнее этого дома для них ничего не было, они не променяли бы его ни на какие дворцы — ведь он спас Саиду жизнь. А Саид тогда спас Акджагуль. Они, правда, не любят вспоминать тот страшный предутренний час, когда сотрясалась земля и, хрустко громыхая, рушились дома, хороня под обломками людей. Но в прошлый приезд Осеина они все же рассказали ему…
Саид тогда был еще совсем мальчишкой, таким, как вот сейчас Ашир. В ту ночь он оставался дома один: отец и мать гостили у родственников под Ашхабадом, а три старшие сестры уже не жили с ними, были замужем. Проснулся Саид от странного гула и какой-то невероятной качки. С потолка и стен сыпалась штукатурка, потом что-то тяжелое ударило его в лицо, почти оглушило (как он узнал позже, это был небольшой обломок лепки, оторвавшийся от потолка). В горячке Саид не почувствовал боли, выбежал на улицу, но не узнал ее. Домов не было, на их месте бесформенно холмились груды развалин, от которых густо несло глиняной пылью и гарью. Соседский дом опрокинулся прямо на дорогу, его крыша, перегородив улицу, остро топорщилась одним своим крылом вверх, как упавший самолет. Откуда-то доносились крики о помощи, ближе всех слышался слабый, стонущий плач. Саид бросился к крыше рухнувшего дома и увидел придавленную балкой девчушку, дочь их соседей. Саид оттянул балку, схватил девочку на руки, и в это время земля снова качнулась, потом подпрыгнула, рванулась вверх, свалив мальчика с ног. Уже падая, он видел, как острое крыло и часть оставшейся стены рухнули, погребая отца, мать и братьев маленькой Акджагуль… Их, мертвых, откопали только на следующее утро. Акджагуль приютили родители Саида.
— Старшие наши дочки повыходили замуж, пусть будет у нас еще одна, — сквозь слезы сказала мать Саида, и отец согласился.
Шли годы, Саид и Акджагуль подросли, полюбили друг друга, а потом и поженились…
Вернулся Ашир, неся в охапке белые, тонко нарубленные дрова. Прошел на кухню, бросил их у плиты и, расплываясь в широкой Саидовой улыбке, спросил:
— Показать вам что-то?
— Давай, — согласился Осеин, — если, конечно, что-нибудь новое. Страсть как ненавижу, когда повторяются.
— Новое, вы этого не знаете.
— Ну уж прям-таки не знаю, — хмыкнул, подзадоривая Ашира, Осеин.
Он удобно и бесцеремонно, как частый гость, свой человек в доме, устроился на ковре и жестких зеленых подушках у стены, завешенной таким же, как и на полу, ковром, расслабился и вновь попытался отключиться. Но Ашир не дал ему: порывшись в горке книг на полке секретера, он нашел квадратный альбом с плотной синеватой бумагой, на какую обычно наклеивают фотографии, раскрыл его и уселся рядом с Осеиным.