— Да ты совсем не слушаешь, — с упреком обнаруживает Лора.
— Извини, я жутко устала.
— Может, мне вообще лучше заткнуться, — в голосе звучит обида.
— Нет-нет, продолжай, это очень интересно. — Может быть за ней скоро придут, чтобы вести на допрос. Тогда она сможет все объяснить, она скажет, что произошла ошибка, что она оказалась здесь случайно. Все, что ей остается — это терпеливо ждать; рано или поздно что-то непременно должно произойти.
Ренни идет по улице, вдоль которой стоят дома из красного кирпича, по улице, на которой она живет. Дома солидные, ухоженные, где-то пристроены крылечки, на некоторых красуются башенки, другие просто разрисованы белой краской и издали похожи на имбирные пряники. Здесь люди заботятся о своем жилище, гордятся им. «Главное создать уют», — говорила бабушка Ренни, сама большая мастерица в этом деле.
Ренни в кругу семьи, мама, бабушка. Сегодня воскресенье, они вернулись из церкви. На дворе осень, листопад, желтые, рыжие, красные листья кружат в медленном танце с партнером-ветром, опускаясь на землю. В воздухе морозно, Ренни рада, что вернулась в теплый уютный дом. Но никто не обращает на нее внимания. У нее замерзли руки, она поднимает их, чтобы рассмотреть, согреть, но они не слушаются ее. Чего-то не хватает.
— Мы пошли, — говорит мать.
— Я не хочу умирать, — жалуется бабушка, — я хочу жить вечно.
Небо темнеет, поднимается ветер, мокрые листья летят вниз, они алыми пятнами оседают на бабушкиной белой шляпе.
Из окна на узниц льется поток горячего света. Решетки раскалились от жары. Ренни чудится, что она видит пар, идущий от стен, пола, красного ведра. Лампы в коридоре по-прежнему горят; Лора спит, голова прислонена к стене, у которой они сидели, рот слегка приоткрыт, она похрапывает. Во сне Лора разговаривает, но сколько Ренни не прислушивается, разобрать ничего не удается.
В коридоре наконец-то слышится шарканье шагов, звяканье ключей. Дверь отпирают, входит полицейский; на нем двухцветная голубая форма и заплечная кобура. Ренни трясет Лору за плечо. Вдруг от них потребуют встать по стойке смирно, как это было принято в ее школе, когда в класс входил учитель.
За ним входит еще один человек, одетый в костюм из дешевой серой ткани. Он несет ведро, как две капли похожее на то, что стоит у стены, в котором уже забродила моча от жары, две алюминиевые тарелки и две чашки, поставленные друг на друга. Он ставит все это на пол, рядом со старым ведром. Полицейский остается в коридоре.
— Привет, Стенли — говорит Лора, протирая глаза.
Вошедший украдкой ухмыляется, он чем-то напуган, и пятится назад. Полицейский невозмутимо запирает дверь, как будто он ничего не слышал.