— По-моему, она думает, он все еще там, — сказала моя тетя из Уиннипега. Она там замерзнет насмерть.
— Помести ее в дом престарелых, — сказала моя другая тетя, глядя на осунувшееся лицо моей матери, с лиловыми кругами под глазами.
— Не могу, — сказала мама. — В какие-то дни она бывает в полном порядке. Это все равно, что убить ее.
— Если я когда-нибудь дойду до такого, выведите меня в поле и пристрелите, — сказала другая тетя.
Единственное, о чем я могла в то время думать — как бы выбраться из Грисвольда. Я не хотела быть загнанной, как моя мать. Хотя я ею и восхищалась — мне всегда твердили, что она достойна восхищения, ну просто святая — я не хотела быть на нее похожей ни в чем. Я даже не хотела иметь семью или быть чьей-нибудь матерью; у меня не было подобных амбиций. Я не хотела ничем владеть и ничего присваивать. Я не хотела преодолевать трудности, и я не хотела дряхлеть. Я привыкла молиться о том, чтобы мне не прожить столько, сколько моя бабушка, и теперь я вижу, что я действительно не проживу.»
Окончательно Ренни просыпается в восемь. Она лежит в кровати и слушает музыку, которая теперь, похоже, доносится сверху, и решает, что чувствует себя значительно лучше. Через какое-то время она продирается через москитную сетку и вылезает из кровати. Облокачивается на подоконник, глядя на солнце, очень яркое, но еще не яростное. Внизу — цементный дворик, похоже, это зады отеля, где женщина стирает простыни в цинковом тазу.
Она оценивает своей гардероб. Выбор не большой: она упаковала самый минимум.
Ренни вспоминает, как вынула из сумочки пудру от загара, обычно у нее не бывает веснушек. Это произошло только позавчера. После того, как Ренни уложила вещи, она просмотрела ящики столов, шкафов, сортируя, перекладывая, тщательно складывая свитера рукавами к спине, как будто кто-то будет жить в ее квартире в ее отсутствие и ей необходимо оставить все вещи по возможности в чистоте и порядке. Это касалось только одежды. Еду в холодильнике она оставила без внимания. Кто бы то ни был, есть он не будет.
Ренни надевает простое белое хлопчатобумажное платье. Когда платье уже на ней, она смотрится в зеркало. Она все еще выглядит нормально.
На сегодня у нее назначена встреча с радиологом из больницы. Дэниэл назначил ее неделю назад, он хочет еще раз проверить ее. Они называют это «профилактика». Она даже не отменила ее перед тем как сняться с места. Она знает, что потом будет корить себя за невежливость.
Только теперь она чувствует, что ускользнула. Она не хочет проверок, потому что не хочет результатов. Дэниэл не назначил бы дополнительных проверок, если бы не думал, что у нее опять что-нибудь не в порядке, хотя он и говорит что это просто рутина. У нее ремиссия, говорит он.