Доктор Минога рассуждает о карибских индейцах.
— Некоторые из древних племен изготовляли пипетки, они их использовали для того, чтобы принимать жидкие наркотики. Вот что больше всего интересует наших посетителей. Наркотики они вводили еще и через зад. В религиозных целях, вы же понимаете.
— Через зад? — удивляется Ренни.
Минога смеется.
— Ритуальная клизма, — говорит он. — Вам стоит включить это в статью.
Ренни гадает, правда ли это, в любом случае слишком гротескно, чтобы быть неправдой. Она не уверена, что читателям «Визора» захочется об этом прочесть, но кто знает. Может это и подойдет, для некоторых.
Минога настаивает, чтобы она с ним позавтракала и, будучи так голодна, что готова съесть ежа, Ренни не возражает.
Они сидят в китайском ресторане, в нем тесно, темно и жарче, чем снаружи на солнце. Два вентилятора под потолком гоняют влажный воздух, но не охлаждают его; Ренни чувствует, что у нее уже промокли подмышки и пот стекает на грудь. Красный пластмассовый столик заляпан пурпурно-коричневым соусом.
Минога улыбается ей через столик, тепло, по-свойски, его выступающие нижние зубы заключают в себя верхние, как руки в рукопожатии.
— Везде найдется китайский ресторан. Повсюду в мире. Они неистребимы, они как шотландцы, их гонишь в дверь, они лезут в окно. У меня самого шотландская кровь. Я всегда подумывал о том, чтобы съездить на клановый сбор. Моя жена говорит, что именно поэтому я такой упрямый.
Ренни испытывает определенное облегчение от того, что у него есть жена. Уж слишком он внимательный, она все ждет подвоха.
Подходит официант и Ренни позволяет Миноге сделать заказ.
— Иногда мне кажется, что лучше бы мне было остаться в Канаде, — говорит он. — Жил бы в квартире или в многоярусном бунгало, как все милые канадцы и был бы овечьим доктором. Мне даже снег нравится. Когда в первый раз пошел снег, я выбежал из дома в носках, без пальто, я танцевал, так бы счастлив. Но вместо этого я вернулся сюда.
Приносят зеленый чай и Ренни его разливает. Минога берет чашку, вертит ее в руках, вздыхает.
— Любить свою родную страну — это проклятье, друг мой, — произносит он. — Особенно такую, как эта. Гораздо проще жить в какой-нибудь чужой стране. Тогда нет искушения.
— Искушения? — удивляется Ренни.
— Что-то изменить, — поясняет он.
Ренни видит, что разговор сворачивается прямо в то русло, которое ей на самом деле нежелательно. Она старается придумать другую тему.
Дома для этого всегда наготове «погода», но здесь номер не пройдет, здесь нет погоды. Минога склоняется к ней через стол.