Кое-кто из учителей испуганно покосился на Клаудию. Они-то видели, что жена Генри сделала с самим Генри!
Долгую мертвую тишину в зале нарушило звяканье льдинок в чьем-то стакане. Затем Питерсон прочистил горло.
— Думаю, мы примем… — он снова кашлянул, — примем это к сведению. — Директор был бледен, то и дело переглядывался с Марион. Потом потер подбородок, лицо его как по волшебству озарилось дружелюбием. — В свете новой информации относительно… э-э… религии Викка… полагаю, мы можем прямо сейчас снять все обвинения, выдвинутые против миссис Дюбуа. (Марион подбадривала его чуть заметными кивками.) Не вижу причин, по которым стоило бы продолжать данное слушание и разбирательство…
— Отлично! — Клаудия отодвинулась на стуле и встала, хотя Питерсон наверняка только набирал обороты — вся речь была впереди. — В свою очередь хочу сообщить, что я беременна и беру положенный мне отпуск прямо сейчас. И до конца следующего года. Так что… — она улыбнулась, — можете решать мою судьбу не торопясь.
Эффект потрясающий. У некоторых даже челюсти отпали.
Клаудия одарила собрание полной ликования улыбкой, подхватила сумку и двинулась на выход.
Проходя мимо Марион, притормозила и вскинула ладонь с вытянутым указательным пальцем, будто волшебной палочкой взмахнула.
Марион отшатнулась, вжалась в спинку стула и оцепенела. Только глаза умоляли: «Не надо! Пожалуйста, не надо превращать меня в лягушку!»
— Меня можно поздравить, верно? — Клаудия медленно, выразительно похлопала себя по животу, где постукивало сердечко ее малыша.
Грета вышла на пожарную лестницу и вдохнула свежий воздух. Только что отшумела гроза, и на западе сквозь тучи пробились лучи закатного солнца, осветив небо золотым и розовым.
А на южной стороне буря еще клокотала: Грета видела проблески молний и темные нити дождя. На востоке наверняка радуга, но Грета не стала заглядывать за угол. Она наблюдала, как зажигаются уличные фонари.
Буря разразилась внезапно и была недолгой, но с диким ветром, который гремел оконными рамами и барабанил по стеклам крупными каплями, словно мраморными шариками. А затем пожарная лестница задребезжала от града — на перилах еще таяли его остатки.
Теперь воздух был напитан влагой, но вместо волглого душка дождевых червей, как обычно после весеннего ливня, голову кружили ароматы чистоты и свежести, словно уже пришло лето. Грета потянула носом, и на душу снизошел покой. Воздух был тихим и мирным.
Грета сделала еще один вдох и направилась к себе. Быть может, не все в этом мире сказочно. Быть может, он не совершенен, этот мир… но по крайней мере, гроза миновала.