Единственное, о чем она сознательно не упомянула в полиции, было присутствие Адама при этих событиях. Он не имел к этому никакого отношения. Но все остальные вопросы оставались пока без ответа.
Прошлым вечером он был непринужденным, остроумным собеседником, старался доставить ей удовольствие. Вчера она по-настоящему отдохнула душой. Уже давно она не ощущала себя такой счастливой. Возможно, предполагаемый взломщик оказал ей услугу. Потому что, если бы она пошла на «Каролину», кто знает, чем бы все закончилось.
Когда она возвратилась, около дома никого не было. Не доносилась музыка с реки, и на пороге не было пса с грустными глазами и запиской в ошейнике.
Сначала Тара хотела докрасить гостиную, но потом передумала. Погода прекрасная, на ярко-голубом небе ни облачка. Тара надела купальник и шлепанцы и, прихватив книгу и транзистор, пошла полежать в раскидистой тени деревьев, выбрав самое отдаленное от Динз Муринга место.
Сперва ей казалось, что она прекрасно отдыхает. Но постепенно ею овладело странное беспокойство. Расхотелось читать книгу, стало скучно слушать радио. Неожиданно Тара поняла, в чем дело: она все время невольно прислушивалась, ожидая появления Адама.
Наконец, накинув тонкую белую рубашку, она сказала: «Что я теряю?» — и внимательно посмотрела в сторону «Каролины». Наверное, он отсыпается после стычки накануне. Ей следует извиниться за вчерашний скандал. Это совсем нетрудно. Нужно только подняться на катер и сказать: «Привет! Предложение насчет чашки кофе еще в силе?» или что-то в этом роде, и сразу бы стало ясно, что она сожалеет о случившемся. Она бы также упомянула, что завтра возвращается домой и пришла попрощаться.
Тара спустилась к реке и крикнула, сложив руки рупором: «Эй, на „Каролине“! Пустите на борт?» Ответа не последовало. Даже приветственного лая Бастера. Тогда она подошла ближе и крикнула опять. Никто не отозвался. Тара взобралась на катер и ступила на палубу. По сравнению с бедной маленькой «Наядой» это был настоящий дворец. Две двухместные каюты, прекрасно оборудованный камбуз и салон, отделанный светлым деревом.
Она подошла к столу и посмотрела на листы бумаги. На них была нарисована не Серебряная бухта, а нечто совершенно другое. Ряд коттеджей вдоль берега реки, квадраты окон, фронтоны, аккуратно припаркованные машины.
Тара поморщила нос. Нарисовано было хорошо, может быть, даже блестяще, но не было лиричности его акварелей. Но в то же время изображенное место казалось до странности знакомым.
Тара взглянула на следующий лист. Тот же пейзаж, но в другой перспективе. На третьем листе были изображены три ряда домов, а в нижнем углу подпись: «Разработка Динз Муринга».