Так и договорились. Я от Снегирева до самой посадки на буксир не отходил, не давал майору возможности с ним наедине пообщаться. Помахали ему с палубы, натянулся канат, запыхтел наш буксир и потащил баржу с обреченными заключенными на гладь Ладоги.
Минут через пятнадцать капитан буксира, вылез с предупреждением, что возможен шквал, дело обычное, но все равно опасное. И надо решать, сколько еще баржу тянуть, потому что глубины уже достаточные.
— А у нас нет возможности затопить несамоходное судно, — отвечаю. — Нет подготовленной группы исполнителей. Поэтому идем спокойно на Шлиссельбург, там и будем разбираться.
Снегирев повеселел, да и Капкан тоже, а до остальных мне и дела не было. К вечеру слегка заштормило, пошла боковая волна, и мне стало сильно нехорошо. А ближе к полночи мы причалили к островной цитадели. Поставили на пирсе пулеметы и выпустили заключенных из трюма. Еды не было, да и где ее было взять среди ночи на полторы тысячи человек? Зато воды было вдоволь.
Проснулся с первыми лучами солнца. Отправил Снегирева к местному начальству решать вопросы с санитарной обработкой контингента. А сам двинул в военторг добывать продукты.
Мы с Михеевым и десятком бойцов вошли в магазинчик цитадели.
— Мы покупаем все, — сообщил я тетке в замызганном передничке. — Сколько с нас?
И мы вынесли все крупы, овощи, консервы, колбасы, пиво и лимонад, крабов, соль, табак, спички и бочонок паюсной икры.
— Сорок одна тысяча двадцать один рубль и девятнадцать копеек, — подвела итог тетя продавец.
— Вот вам, уважаемая, сорок две тысячи, и езжайте срочно на городскую базу за продуктами. Мы скоро еще к вам заглянем, — пообещал я.
Лагерную одежду мы просто сожгли. Десяток раздевался догола и бежал в баню. Следом другой. А после помывки им выдавали белье и форму третьего срока годности. Штопанное, но чистое.
Миска макарон с растительным маслом и пшеничный хлеб с куском пиленого сахара достался на обед каждому. Народ приободрился, но стал очевидно недоумевать. Некоторые обнаглели до такой степени, что даже пытались задавать вопросы.
— Товарищи бойцы! — сказал я, и наступила звенящая тишина. — На основании постановления ГКО руководство управления лагерей Карелии предало вас в штрафную роту пятой дивизии народного ополчения. Нежелающие защищать родину могут выйти из строя, он просто будут отправлены обратно.
Дураков здесь не было, их уже всех в землю закопали в первую лагерную зиму. Никто не шелохнулся.
— Следуем через Ленинград на Лугу. Там и вступим в бой. Доберемся до позиций — встанем на пищевое довольствие. Во время марша будем питаться сухим пайком. Вопросы есть? Вопросов нет. Бывшие военнослужащие — налево, троцкисты — направо, трактористы и водители — три шага вперед. Остальные — на палубу баржи, шагом марш!