Начальник секретной части оживился, дело привычное и важное, зашелестел журналом учета, бланками, перо заскрипело.
— Коменданту цитадели лейтенанту Астахову, — говорю, — рассчитывать нормы выдачи продуктов, исходя из сроков осады в тысячу дней.
И перестало перо скрипеть. И в приемной перестали дышать. И в цитадели все замерло.
— Три года, значит, — сказал Снегирев, и хрустнул пальцами.
И жизнь в крепости возобновилась — перо заскрипело, и дыхание вернулось.
Народ вокруг был серьезный — сообщили данные под роспись, принимай к сведению. А вопросы задавать здесь не привыкли.
— Дальше. Нами осуществлена вербовка особо ценного агента, сотрудника центрального аппарата службы безопасности СД. Вот его расписка, деньги взял, секреты выдал.
Секреты я и так все знал, но обосновать же надо. А так все понятно — агентурные данные.
— Немецкое командование достигло определенных успехов…
Помолчал я.
— На юге мы опять в жопе. Гудериан зашел в тыл Киевскому укрепрайону. Немцы снимают с нашего направления все танки, перебрасывают их под Киев и Вязьму. Нам этот последний штурм отбить, и в оборону вставать. И от авиации отбиваться. Немцы начнут с флота — он на приколе стоит, не цель, а мечта. Неподвижная мишень. Раскладку по самолетам противника мы имеем. О сроках будут сообщать. Наш агент здесь до ноября. Есть возможность вывезти из Ленинграда ограниченное количество гражданских и раненых. Надо воспользоваться. Я своих девиц отправлю. И последнее. Есть возможность вырваться на оперативный простор. В Европу. Считаю — надо поставить вопрос на общее голосование. Все.
За время моего выступления в кабинет просочились все разведчики, командиры полков и батальонов, служб и отделов. Начальник секретной части притащил двух писарей, и они подсовывали всем бланки. Стандартные. Я, такой сякой, знаю государственную тайну, и клянусь ее хранить от всех, а то меня расстреляют. Сильная бумажка, особенно на войне, где тебя и так каждый день могут убить, и даже не один раз.
— А как мы это обоснуем? — спрашивает заместитель по тылу.
— Как операцию по захвату плацдарма на Балтике, — отвечаю совершенно уверенно. — Вывели часть гарнизона на рубеж атаки, только добровольцев, для внезапного нападения, если возникнет такая необходимость. А что это в тылу врага неважно. Будем считать это замаскированным десантом. Здесь сидеть — только продукты переводить. Немцев по первому льду, конечно, пошлют на захват крепости, только они с берега не сойдут. Дураков среди них нет, на пулеметы бежать. Пока есть такая возможность — надо людей спасать и самим спасаться. Нам дали два дня на размышления.