Прощаясь, Джим посетовал:
– Жаль, что вы так устали. Я обещал вам показать ночной Нью-Йорк, но не удалось. Но, надеюсь, в следующий раз. Может быть, завтра?
В его голосе звучало мальчишеское нетерпение, и Анна, мило улыбаясь, заверила его:
– Мы обязательно поедем, но не завтра. Нам нужно примитивно отоспаться. Ты же в курсе, что мы работали официантками и каждый день заканчивали практически под утро. Хочется отдохнуть. Примитивно посидеть в номере у телевизора, ничего не делая.
Эдвард сделал из этой ни к чему не обязывающей фразы свои выводы.
– Вы приехали подработать официантками? А в Англии подобной работы найти не могли?
Он опять стал противно-подозрительным, и рассерженная Маргарет провоцирующее заметила:
– Ну, в Англии мало по-настоящему богатых людей. В Нью-Йорке их гораздо больше. К тому же здесь мы обслуживали исключительно светскую публику, и значит, наши шансы намного возросли. – И она с намеком улыбнулась бедному Джиму, принявшему ее слова всерьез.
Это прозвучало так расчетливо и меркантильно, что Нэд заскрипел зубами от злости, к чему она и стремилась. Маргарет ждала от него в ответ какой-нибудь гадости, но он сдержался, сухо поклонился, и ушел, увлекая за собой сопротивляющегося брата.
Переодевшись и приготовившись ко сну, Маргарет услышала негромкий стук в дверь. В комнату осторожно заглянула Анна.
– Ты не спишь? Можно к тебе на минуточку?
Сев в кресло, она поджала ноги, обхватила их руками и спросила, уютно уткнувшись подбородком в колени:
– Для чего тебе понадобилось устраивать провокации? Тебя так достал этот воскресший кумир?
Маргарет призадумалась.
– Не знаю, честно говоря. Он и в самом деле сделал мне малоприличное предложение, но это ерунда. Меня напугало то, что я готова была согласиться.
Анна выпрямилась в кресле и подняла указательный палец, подчеркивая значимость своих слов.
– Это все оттого, что Эдвард похож на Ива Монтана. Ты переносишь на него достоинства и обаяние умершего артиста. Вот и естественное объяснение твоему странному состоянию. Поверь, если ты не будешь его видеть, это наваждение рассыплется в прах.
Маргарет тихонько захихикала.
– Анна, ты говоришь как героиня готических романов. «Рассыплется в прах»! Это ж надо!
Анна высокомерно вздернула подбородок.
– Как мне нравится, так я и говорю. Никто не заставит меня изъясняться на этом ужасном молодежном жаргоне! Даже ты!
Маргарет поспешила ее заверить:
– Да говори как хочешь, я вовсе не против. Но ты права, я и сама не хочу с ним больше встречаться. Примитивно боюсь. Может быть, нам еще раз переехать?