Байя уставился на него: того и гляди, боднет.
– Или мне стать женщиной… – Марк опять вздохнул. – Тогда и ты мог бы влюбиться в меня… – он снова лежал на спине и, продолжая созерцать потолок, не замечал, что рассуждает вслух. – Может, в следующий раз мне переселиться в женское тело, как ты думаешь, а? – спросил он у гипсового амурчика, смотревшего на него с потолка. – Интересно… – в голосе Марка появилась задумчивая мечтательность, – красить губы, носить все эти штучки. Ходить на каблуках. Черт, а если это неудобно… ходить на каблуках? Вдруг у меня не получится! – встрепенулся он, но тут же хлопнул себя по лбу. – Дубина, ты же будешь женщиной! Им удобно…
Имонн некоторое время слушал, как тот разговаривает сам с собой. Потом с похоронным видом подошел к кровати, взял за руку, нащупал пульс.
– Н-да, тяжелый случай… – произнес он голосом врача, собирающегося сообщить пациенту дурную весть, – мозг скончался… – и посмотрел на часы Марка, – еще до полуночи! Примите мои соболезнования, сэр!
Отпустил его руку, та безвольно упала на покрывало. Оставалось только одно средство.
– Ладно, сладкоежка… схожу тебе за мороженым. Пока ты окончательно не спятил! – улыбнулся мальчик. – Знаю тут одно место, кажется, они пока не закрылись.
Это подействовало. Марк сразу оживился.
– Я люблю тебя, отрок! – воскликнул он и, молитвенно сложив ладони, попросил: – Пожалуйста, если можно, то две порции. Ванильного, с фисташками!
«Ну, совсем идиот…» – покачал головой Имонн, сдернул с вешалки куртку и хлопнул дверью. Ворвавшийся следом сквозняк затих у окна. Комната вновь наполнилась тишиной. Марк остался лежать на кровати, продолжая изучать лепнину на потолке. Его взгляд постепенно ушел в себя.
Конечно, он любил Байю. Любил всем сердцем. Тогда, в 1669 году, в Руане, он поклялся себе, что будет всегда защищать отрока. «А эта поганая ведьма, что она там напридумывала себе? – тоскливо вздохнув, Марк повернулся на бок, обхватил руками подушку. – Любить? Но как любить, если в сердце живет одна пустота? Откуда же тогда ты знаешь, что и сейчас где-то бьется сердце, что любит тебя больше жизни?!» – подумал он и вдруг позвал с какой-то отчаянной безнадежностью: – Где же ты? Мне так нужна твоя любовь!
«…в час обезьяны, расположившись полукругом, Десять Священных Зверей следили за схваткой двоих. И один должен будет умереть для них, чтобы они и впредь – тысячи лет, могли править своими Царствами…
Огромный серебристо-голубой Кот, в неимоверном усилии напрягая могучие мышцы, снова и снова раздирал когтями сверкающую на солнце чешую врага своего. Рубиновые глаза его пылали ненавистью. Огромный нефритовый Дракон, обвившись вокруг тела врага своего, сжимая тугие кольца, душил его в своих объятиях.