Они уже обагрили друг друга своей кровью, и капли ее, упав на землю, проросли горькими, убивающими дурманом, красными цветами джошуаге. Но ни один из них не желал проиграть в этом смертельном поединке.
Огромная аспидно-глянцевая Змея с ярким фиолетовым узором по спине настороженно приподняла свою плоскую голову. Раздвоенным жалом потрогала горячий воздух. Взгляд ее был так же ядовит, как и она сама. Но не только она почувствовала приближение финала.
Извернувшись, Имару вонзил клыки в горло Сэйрю и в последнем усилии стиснул челюсти. В глазах его угасала жизнь, но не ненависть…»
На кровати, в падающем из окна прямоугольнике света, выгибаясь всем телом, глухо застонал Марк. Из прокушенной губы потекла кровь.
«…и сказал бог: Прими смерть свою от руки моей! И убил Священного Зверя. Из головы поверженного родился Свет. Из сердца поверженного вышла Тьма. Невинные, чище лепестков лотоса, Близнецы взялись за руки.
И сказал тогда бог, разлучая их: по воле моей, отныне обрекаю вас демонами неприкаянными, переселяясь из тела в тело, скитаться в юдоли земной. Нелюбимыми! Плачьте! Кричите! Зовите друг друга! Вам не быть больше вместе… Никогда!
И вошел бог в перламутровые воды Источника Жизни, чтобы смыть с себя кровь Священного Зверя. Его ниспадающие до земли бледно-зеленые волосы расстелились по воде. Водорослями заструившись вниз по Течению Времени.
Совершив омовение, ступил Сэйрю на берег в кровавых одеждах закатного солнца, и склонились пред ним головы братьев и сестер, отдавая ему престол по праву. Чтобы в чертоге небесном явил он им волю свою.
– Иди и принеси мне голову брата, ибо он – Зло! – сказал бог.
И встал с колен один из Близнецов с сердцем, наполненным мраком, готовый убить брата. Готовый убить в себе свет разума, чтобы Имару, Священный Зверь, не мог возродиться тысячи лет…
На ропот недовольных над головой Дракона сгустились черные тучи его гнева.
– Кто из вас остановил сеющего хаос Имару?! Кто из вас вернул вам, трусы, ваши Царства?! – грозно спросил Сэйрю.
И молчание Десяти Богов было ему ответом…» Книга 12-ти Лун, глава третья Вернувшись, Имонн нашел Марка крепко спящим, во всяком случае, так ему показалось вначале. «Ну вот, так для него старался, а он дрыхнет…» – слегка обиделся мальчик, ставя ведерко с мороженым на стол. Но тут услышал его стон, увидел до крови закушенную губу и сразу же забыл про свою обиду. Сунулся к нему, попытался разбудить, встряхнув несколько раз за плечи, не смог, и сердцем мальчика завладела тревога.
– Ну, пожалуйста, Марк, просыпайся! – позвал он жалобно.