— Ты не пугай меня так, ладно?
Оден провел ладонью по волосам, мокрым и тяжелым.
— Слышишь, стихает?
Слышу. Птицы подымаются выше и выше. Они расскажут другим обо мне. И больше никто не захочет подарить мне молнию.
— Почему не предупредила, что тебя зовут? Я ведь только слышал о таком…
Каком?
— О том, что грозы лишают вас разума. Если бы сразу сообразил, я бы тебя не выпустил.
Я не сумасшедшая. Просто молния… она такая красивая. Кажется, вслух говорю, ну и пусть. Я бы не сделала ей больно. Подержала бы в руках… у Матери-Жрицы получалось приручать молнии.
И отдавать их силу камням.
Эти алмазы были желтыми или красными, не как рубины, алмаз ведь все равно алмаз. Но черные — дороже всех. И я сбежала. Я не хотела становиться камнем, хотя, наверное, очередь пришла бы не скоро, ведь только сейчас меня позвали грозовые птицы.
А он помешал.
— Ты бы сгорела, девочка.
Нет!
— Да. Ты не справилась бы с этой силой. Вымесок не удержит полную жилу, а ты — молнию. Не обижайся, но ты не настолько альв.
А кто тогда?
— Радость, — он гладил плечи и спину, ногами сжал мои ноги, не позволяя высвободиться. И прижимал так крепко, что мне вдруг стало очень неудобно.
Он ведь все-таки мужчина.
— Не надо бояться, — Оден тихо засмеялся. — Я не трону тебя.
И зачем-то добавил:
— Я знаю, за кем охотятся грозы.
Откуда? Он вообще знает как-то слишком уж много.
— Гримхольд — это граница и там… всего хватало. Однажды мне пришлось разбираться с крайне неприятным делом.
Гроза откатилась довольно далеко. И ко мне постепенно возвращалась способность думать.
Лучше бы не возвращалась.
— Тогда я много нового для себя узнал. В том числе про грозы. Я ведь спрашивал. Раньше. Почему не сказала?
Потому что не настолько ему верила.
А сейчас?
И сейчас не верю, но выбора особо нет. С учетом его осведомленности.
А еще кажется, гроза не прошла для меня даром.
— Оден…
Безумие полное. Но жар в груди нарастал и грозил сжечь. И волосы начали сухо потрескивать, а по коже нет-нет да пробегали огненные змейки.
А если бы я и вправду молнию поймала?
— Нахваталась?
Его пальцы скользнули по щеке и коснулись губ.
Значит, граница. И полукровок там хватало. И грозы за кем-то приходили. И наверное, не только с грозами дело имел. Тогда чего ждет?
Мне плохо.
— Помоги. Пожалуйста.
Самой не удержать эту заемную силу… и полыхну вот-вот.
Оден не позволил.
Нет, я целовалась… давно, в прошлой жизни, тогда мне уже исполнилось четырнадцать, а он, сын найо Риато, был на два года старше. В то время два года выглядели непреодолимым препятствием. Но не настолько непреодолимым, чтобы не спрятаться за амбаром — у мамы имелись собственные представления о том, как должна вести себя девушка… от тех поцелуев осталось полустертое ощущение неудобства, любопытства, лакрицы и сигарет.