И вот уже в зале стоит железный пес.
Он поворачивается ко мне и идет.
Когти цокают по камню… оникс? Мрамор? Желтый гранит? Не помню. А вот звук — распрекрасно. И собственный восторг, в котором изрядно страха.
На самом деле на собак они похожи весьма отдаленно.
Мой брат огромен, выше в холке двенадцатилетней меня. Массивная голова с короткой пастью. Длинная шея и широкие плечи, на которых подымаются четырехгранные иглы, острые, как бритва. И когти оставляют на камне царапины.
А что может быть прочнее камня?
При движении чешуйки накладываются друг друга и шелестят…
Я не способно отвести взгляд от длинного гибкого хвоста, который вьется по-над полом.
Брат останавливается перед моим укрытием и, вытянув шею, тычет носом в грудь. И я решаюсь коснуться гладкой лобовой брони, переносицы с горбинкой — на ней еще иглы псевдошерсти забавно топорщатся. Зубы трогаю. И осмелев, пытаюсь ухватиться за скользкий клык.
И брат рычит.
А потом притворно заваливается на бок, подставляя брюхо. Здесь чешуя мягкая и горячая. Я чешу, а он поскуливает и лапой презабавно дергает, точь-в-точь как всамделишный пес. Вот только ножи когтей на этой лапе вовсе не собачьи. Но мне смешно. И ему тоже.
И вешаясь на шею, я требую:
— Покатай!
Братец фырчит и нос воротит.
— Ну покатай… покатай, пожалуйста… ну чего тебе стоит…
Он в конце концов сдается и, перевернувшись на живот, убирает иглы. Я забираюсь верхом и визжу от восторга, когда он поднимается.
— Поехали же!
Мои пятки стучат по его бокам, но вряд ли Брокк хоть что-то ощущает… он идет мягкой рысью, и я чувствую себя самым счастливым созданием в мире. Мраморные воины снисходительно улыбаются.
О да, это было хорошее время.
Потом случился детский бал, ради которого, собственно говоря, мы и приехали. И единственный танец, естественно, с Брокком: кому еще нужна полукровка со столь откровенно оскорбляющей внешностью? Нет, я мало что понимала, но просто удивлялась, почему никто не хочет со мной разговаривать.
Почему меня вообще не видят.
А после бала дедушка стал выговаривать маму, она же сорвалась на крик…
И сказала, чтобы я собирала вещи. Я не хотела уезжать, мне только-только начало здесь нравиться, но маме, когда она сердится, лучше не перечить.
По неясной причине я чувствовала себя кругом виноватой, а еще брат словно бы забыл обо мне. Я ждала, ждала, но в день отъезда не выдержала и отправилась искать, благо, знала, где именно он прячется.
— Что я сделала? — если кто и мог ответить на этот вопрос, то именно он. И Брокк, прервав бой с невидимым противником, обернулся. Так резко. Зло. Как будто я была врагом.