— Вода, — голос Эйо был тих, и кто бы другой не услышал. — Нужна вода… ручей… вода… отойду.
Вода была рядом с той поляной, где они отдыхали в полдень. И Оден, пожалуй, отыщет дорогу. Вот только люди вряд ли обрадуются, обнаружив пропажу. Сунутся искать? Собак пустят?
— Нет. Лес. Боятся. Защитит. Я. Месть. Не посмеют. Вода.
Она дышала часто, захлебываясь, и слюна текла по подбородку. Голова Эйо то и дело соскальзывала с плеча, и Оден боялся, что шея вот-вот хрустнет.
До леса — десяток шагов. И ноги утопают в рыхлой земле. Сзади раздается шелест, Оден оборачивается, но… перед глазами все еще темно. А запахи прежние.
— Это… не нам.
Каждое слово дается ей с трудом.
Девчонка бестолковая. Самоуверенная. Полезла. Попалась. Едва не погибла, а может еще и погибнет, потому как, если она ошибается, и люди рискнут пойти в лес, Оден не сумеет ее ни защитить, ни спрятать.
У него получилось добраться до поляны, и воду найти, и спуск к ней.
Умыть Эйо. И кое-как напоить.
— Мне… в воду надо. Она даст силы.
Теперь Эйо отчетливо проговаривала каждое слово.
— Замерзнешь.
— Нет. Чуть дальше. Если твоих, то шагов десять…
Искать путь без нее сложно. Больше нет следа, прочерченного яркой нитью на земле. Оден слышит воду, но ручей хитер, он то бросается под ноги, то выворачивается, подсовывая заполненные густой грязью ямы. И легко споткнуться, упасть, сломать что-нибудь — не себе, но ей.
Дошел. И едва сам не ухнул в воду — Эйо вовремя остановила.
— Погоди… ты поможешь раздеться? — ее голос все-таки дрогнул.
А какие еще варианты-то?
— Помогу. Будет больно — говори.
Стянуть сапоги. И полотняные чулки. Расстегнуть ремень. Избавить от рубашки и штанов. Ощущение, что Оден раздевает большую куклу. Нет, одну ее оставлять нельзя, захлебнется же. А вода в ямине ледяная, аж зубы сводит.
— Тебе не обязательно…
Обязательно. Вдвоем всяко теплее. И… в чем-то королева права: сегодня Оден успел. А завтра? Или послезавтра? Еще одна деревня? Еще одна гроза? Что-то третье, столь же древнее и прочно забытое по ту сторону гор? То, чего он не распознает.
— Спасибо, — она положила голову на плечо. — Обычно меня за парня принимают и… так безопасней.
Ну да, только на этот раз мужской костюм и короткие волосы не спасли.
— Из-за молока все… она мне молока принесла. А я…
— Все альвы любят молоко.
— Да. И сливки. Папа, когда что-то не получалось, сливками утешался… и я тоже.
Эйо пошевелила пальцами.
— Она мне целую крынку принесла. Холодное. Свежее. И сливки такие желтенькие…
И где тут было устоять?
Ей всего-то восемнадцать, чуть больше, но все равно слишком мало. Ей везло до этого дня, и она решила, что так и надо, что так всегда будет, и если удавалось выживать вчера и позавчера, то получится и завтра.