Архивник понимает, что «гордость и самолюбие мальчика» надо хоть как-то проиллюстрировать, и он рассказывает:
«Через много лет, в 1924 году, старый Давид поехал в Москву и решил навестить мальчика Сосо, ставшего тогда Генеральным секретарем правящей партии.
„Меня не пустили к нему сначала, но когда ему сообщили, кто хочет его видеть, он вышел сам, обнял меня и сказал: „Дедушка приехал, отец мой““».
Да-а, звериную ненависть к евреям продемонстрировал Сталин!!! Можно сказать — патологическую!
Назвал старого еврея своим «дедушкой», своим «отцом»! И даже обнял! Какое мерзкое лицемерие, какой изощренный цинизм! Да, ничего святого не существовало для усатого тирана! И, главное, как талантливо сумел скрыть свои «истинные» чувства этот антисемит!!
Потому что, объясняет нам Радзинский, «хотелось Сталину, чтобы Давид, когда-то большой богач, увидел, кем стал он, жалкий попрошайка!»
Такое «объяснение» более понятно Радзинскому, который уверен, что каждое проявление добрых чувств обязательно должно сопровождаться материальными или, в крайнем случае, моральными выгодами! А в бескорыстное проявление доброты и благодарности верят только идиоты.
Дальше он пишет:
«До конца своих дней он (Сталин. — Л. Ж.) наивно продолжал сводить счеты со своим нищим детством»…
Да уж, действительно, Сталин так старательно «сводил счеты», что после своей смерти оставил пару сапог да шинель!
Радзинский завершает свой пассаж:
«Но именно в детстве униженность любимой матери, вечное недоедание и нищета родили в болезненно самолюбивом мальчике ненависть. Прежде всего к ним — к богатым торговцам-евреям».
Хана Мошиашвили вспоминает: «Маленький Иосиф привык к нашей семье и был нам как родной сын… Они часто спорили — маленький и большой Иосиф (мой муж). Подросши, Сосо часто говорил большому Иосифу: „Я тебя очень уважаю, но смотри: если не бросишь торговлю, не пощажу“. Русских евреев он всех недолюбливал».
Понимая, что его обвинения в антисемитизме, предъявленные маленькому ребенку, звучат комично, Радзинский продолжает:
«Эти же мысли через много лет выскажет его сын Яков. Попав в плен во время войны, он говорит на допросе: „О евреях я могу только сказать: они не умеют работать. Главное, с их точки зрения, — это торговля“».
Вот он, зоологический антисемитизм!
Кто же мог «преподать» Якову «начатки злобы» к евреям?
Могла ли это сделать его жена-еврейка?
Нет! Только Сталин!
Были, правда, еще деятели различного калибра, которые могли повлиять на формирование «антисемитизма» Якова.
Ну там, Шекспир, Золя, Наполеон, Куприн, Пушкин, Лермонтов, Достоевский, императрицы Елизавета, Екатерина II, Лютер, Мухаммед, Иисус Христос.