П. Капанадзе:
«Он (Сосо. — Л. Ж.) никогда не давал чувствовать свое превосходство, хотя был развит более, чем мы. Он не кичился тем, что способнее нас, а, наоборот, помогал нам своими знаниями, помогал нам рисовать географические карты, решать задачи, готовить уроки. Вместе с тем в общении с товарищами он проявлял чуткость и заботливость. Об этой заботливости говорит хотя бы следующий факт. Как-то раз, перед самыми экзаменами, я заболел и обратился к смотрителю училища Беляеву с просьбой освободить меня от экзаменов. Беляев отказал. Я был очень удручен отказом. Об этом узнал Сосо и стал настаивать, чтобы я пошел с ним к Беляеву просить вместе. Я отговаривал его, будучи уверен, что ничего из этого не выйдет. Сосо все же уговорил меня пойти к Беляеву и с такой решительностью, смелостью и настойчивостью стал убеждать смотрителя, что тот уступил».
* * *
Радзинский:
«Сурово воспитывали в училище. Но были исключения: Беляев, смотритель училища, — добрый, мягкий. Но ученики его не боялись и оттого не уважали. Сосо запомнит и этот урок. Однажды Беляев повел мальчиков в Пещерный город — загадочные пещеры в горах. По пути бежал мутный, широкий ручей. Сосо и другие мальчики перепрыгнули, а тучный Беляев не смог. Один из учеников вошел в воду и подставил учителю спину. И все услышали тихий голос Сосо: „Ишак ты, что ли? А я самому Господу спину не подставлю“».
И кто ж об этом случае рассказал Радзинскому?
Молчит архивариус. Сочинил глупость, которая бросается в глаза любому внимательному читателю, продемонстрировав редкостный идиотизм, и поскакал дальше. Радзинскому и в голову не пришло задаться вопросом: в состоянии ли мальчик взвалить себе на спину взрослого человека и перенести его через «широкий ручей»? И не просто взрослого человека, а еще и «тучного»? Автора этого «воспоминания» архивник не называет.
Знает ведь, что историк обязан делать ссылки на документы, на свидетельства очевидцев, чем-то подтверждать и обосновывать свои выводы или мнение, но делает это не всегда. И что показательно — именно лживые измышления Радзинского абсолютно голословны. А чтобы авторство архивника не бросалось в глаза, придуман подленький «литературный» прием: Радзинский обрывает публикуемый документ и, сознательно не делая абзац, в ту же строку вписывает нужную ему гадость, стараясь выдержать стиль повествования документа.
Радзинский:
«Он был болезненно горд — это часто бывает с теми, кого много унижали. И вызывающе груб, как многие дети с физическими недостатками.
Мало того, что он тщедушен и мал, его лицо покрыто оспинами — следами болезни, перенесенной в шестилетнем возрасте. Рябой — такова будет его кличка в жандармских донесениях».