С другой стороны, в приведенных жандармских донесениях почему-то не упоминается заявленная Радзинским кличка Сталина «Рябой». Впрочем, это не существенно. Был Сталин рябой? Был! Значит, жандармы вполне могли ему присвоить кличку «Рябой». То есть был у них такой мотив. Просто публикуемые Радзинским «жандармские донесения», наверное, были неправильными. Да и не обязан архивариус каждую свою мысль обосновывать документами.
* * *
Разоблачив скрываемую Сталиным «страсть» к «запутыванию жандармов», Радзинский демонстрирует свои психоаналитические способности, позволяющие ему легко проникать в подсознание давно ушедших из жизни людей.
Радзинский:
«Тускла, одинакова горийская жизнь. Одним из самых сильных впечатлений Сосо была публичная казнь двух преступников.
13 февраля 1892 года. Тысячная толпа собралась у помоста. Отдельно в толпе — учащиеся и преподаватели духовного училища. Считалось, что зрелище казни должно внушать чувство неотвратимости возмездия, боязнь преступления. Из воспоминаний Петра Капанадзе: „Мы были страшно подавлены казнью. Заповедь „не убий“ не укладывалась с казнью двух крестьян. Во время казни оборвалась веревка, но повесили во второй раз“. В толпе у помоста были двое будущих знакомцев: Горький и Сосо. Горький описал казнь, а Сосо запомнил. И понял: можно нарушать заповеди».
Радзинский вместе с Петей Капанадзе считает, что государство не имеет права нарушать заповедь «не убий» даже применительно к «разбойникам», убивающим и грабящим путников в целях собственного обогащения. Вполне возможно, что в сознании мальчика Пети Капанадзе и его друзей заповедь «не убий» не укладывалась с казнью двух крестьян. Особенно если речь шла о казни именно «крестьян» за незначительные, не опасные для общества преступления. Но ведь в данном эпизоде рассказано о наказании «преступников», «разбойников». Поэтому надо согласиться с мнением маленького Сосо, которое он высказал Радзинскому во время очередного спиритического сеанса, о неприменимости заповеди «не убий» в отношении убийц! Только тогда именно разбойники, убийцы и маньяки не посмеют нарушать заповедь «не убий» в страхе перед неотвратимым возмездием!
Жаль только, что психопатические способности Радзинского не позволили ему подольше остаться в подсознании маленького Сосо. Впрочем, возможно, архивник и сам не захотел, встретив там мысли Сталина, не поддающиеся осмыслению драматургическо-понятийным аппаратом. Сделать такое предположение позволяет нам рассказ еще одного очевидца этого события.
Г. Размадзе:
«Было это, кажется, в 1892 году. Стражники поймали трех осетин, разбойничавших в Горийском уезде. На берегу Лиахвы назначена была публичная казнь.