* * *
Радзинский:
«В городе идут обыски и аресты. Обыск — в обсерватории, в комнате Кобы, но его там давно уже нет. Еще не раз нас поразит его умение исчезать в решающие и опасные дни».
Какой же недисциплинированный и необязательный этот Коба, сетует Радзинский. «Исчезает»! Причем в самые «решающие и опасные дни». Полиция с ног сбилась в его поисках, а он шляется неизвестно где! А правильные революционеры, по мнению Радзинского, обязательно должны информировать полицию о своих перемещениях. Ну, в крайнем случае, записку оставлять — мол, «отправился по делам, вернусь к утру. Нелегальную литературу перепрятал, так что не тратьте время попусту. Ваш Коба».
Радзинский:
«Коба, один из разыскивающихся вожаков, успел скрыться… он бежал в Гори. „Тайно в ночные часы он посещал меня в моей квартире“, — писал Иремашвили.
При первой возможности он возвращается в опасный Тифлис и растворяется в революционном подполье».
Противоречия одолевают Радзинского, и он начинает постоянно забывать, о чем писал несколькими предложениями раньше. То он пытается нас убедить в умении Сталина трусливо «исчезать в решающие и опасные дни», и в то же время у него Сталин бесстрашно «возвращается в опасный Тифлис»!
Радзинский не в состоянии понять, что если буржуазная контрреволюция, случившаяся в 1993 году в России, была осуществлена в целях материального обогащения ничтожно малой кучки негодяев, то революционная деятельность, которой посвятил свою жизнь Сталин, не имела ничего общего с целями обеспечения материального благополучия для ее участников. Не было в жизни профессионального революционера ни романтики, ни легкомысленности богемной жизни. Постоянные заботы о крыше над головой, куске хлеба, ежечасная возможность ареста, тюрьмы, ссылки — вот жизненный путь, который в раннем возрасте выбрал Иосиф Сталин. Причем без всяких перспектив! А ведь мог выбрать спокойную и сытую жизнь священника или поэта! Впрочем, незаурядные способности Иосифа позволяли ему рассчитывать на успешную карьеру в любом виде деятельности…
Далее Радзинский приводит слова Троцкого: «Вступивший в организацию знал, что через несколько месяцев его ждут тюрьмы и ссылка. Честолюбие заключалось в том, чтобы продержаться как можно дольше до ареста, твердо держаться перед жандармами».
«Но прошли эти несколько месяцев, — пишет Радзинский, — а Коба все еще на свободе…»
Странное понимание «честолюбия» Троцким не удивляет Радзинского. Ему тоже представляется нормальным, что участники революционного движения якобы устраивали в своих организациях нечто, вроде соревнования, кто больше времени пробудет на свободе. Но тогда почему Радзинский так удручен, что «Коба все еще на свободе»? Очень капризная и своенравная личность этот Коба. Сам Троцкий отвел ему для пребывания на свободе «несколько месяцев», и именно «эти месяцы» уже истекли, а он не арестован!