На узкой улочке он остановился, чтобы оглянуться. Старая женщина, опираясь рукой на палку, шла в его направлении. Кроме нее никого на улочке не было. Он вошел во двор, прогулялся вокруг фонтана, потом еще раз оглянулся, углубился в темную парадную и на последнем этаже, немного задыхаясь, позвонил.
Услышал за дверью движение, звук поворачиваемого ключа, и дверь открылась.
Он почувствовал возбуждение, как всегда при виде Малы Рейд. Когда она вопросительно посмотрела на него, приподняв свои черные брови, он лишний раз убедился, как мало интересен ей.
— Вот как, здравствуйте. Что вы собираетесь делать?
Бордингтон прошел в холл, положил чемодан, снял шляпу и пальто. Он смотрел на девушку, которая закрыла дверь и прислонилась к ней, лицо ее выражало обеспокоенность.
Мале Рейд было двадцать пять лет. Она родилась в Праге. Мать ее была американкой, а отец — чехом. Отца расстреляли во время революции, а мать умерла за три года до этого. Мала неплохо зарабатывала на жизнь, работая певицей в ночном клубе «Альгамбра». Она вкладывала в пение много чувства, и это нравилось слушателям.
Немного выше среднего роста, с иссиня-черными волосами, она была очень привлекательной. У нее были высокие скулы, фиолетовые глаза, причем очень большие, красивый рот и тонкий, немного длинный нос. Восхитительная грудь, тонкая талия, полные бедра и длинные точеные ноги — зрители бывали так заняты разглядыванием певицы, что часто не слышали ее голоса.
Два года назад один из агентов Дори убедил ее работать для ЦРУ. Несмотря на то, что она была достаточно умна, агент понял, что она не отдает себе отчета в опасности этой работы.
Мале казалось совершенно нормальным вносить лепту в борьбу против режима, который ее не устраивает. Она передавала послания другим агентам и работала с Бордингтоном, не зная, до какой степени он напуган и какая опасность ему грозит. Три раза она передавала ЦРУ сведения большой важности, хотя и исполняла роль простого курьера. О высоком мнении Дори по поводу ее способностей она не знала. Если бы Мале сказали, что ее рассматривают как одну из лучших женщин-агентов в Чехословакии, она была бы очень удивлена.
Секретная полиция собственной страны считала ее добропорядочной гражданкой, ведь она всю жизнь жила в Праге, помогая увеличивать приток долларов в кассу кабаре, и вела себя всегда корректно. Будучи вне всяких подозрений, она была идеальным агентом для Дори.
Неожиданное появление Бордингтона удивило ее. Было одиннадцать часов утра. Она только что встала и пила кофе. В халатике, в домашних туфлях на босу ногу, она смотрела то на Бордингтона, то на чемодан, который он принес.